Библиотека

Сократа
и,
узнав
его, вскочил на ноги
и
воскликнул:
- О Геракл, что же это такое?
Это ты, Сократ!
Ты устроил мне засаду и
здесь. Такая уж у тебя привычка - внезапно появляться там, где тебя никак не
предполагаешь
увидеть. Зачем ты явился на этот раз? И
почему
ты умудрился
возлечь именно здесь, не
рядом с Аристофаном или
с кем-нибудь другим,
кто
смешон или нарочно смешит, а рядом с самым красивым из всех собравшихся?
И Сократ сказал:
-
Постарайся защитить меня,
Агафон, а то любовь этого
человека стала
для
меня
делом
нешуточным. С тех пор как
я полюбил
его,
мне
нельзя ни
взглянуть на
красивого
юношу, ни побеседовать с каким-либо
красавцем,
не
вызывая
неистовой ревности
Алкивиада, который
творит невесть
что, ругает
меня и доходит чуть ли
не до рукоприкладства. Смотри же, как бы он и сейчас
не натворил чего,
помири нас, а
если он пустит в
ход
силу,
заступить за
меня, ибо я не на шутку боюсь безумной влюбчивости этого человека.
-
Нет,
-
сказал Алкивиад, -
примирения между мной
и тобой
быть не
может,
но за сегодняшнее я отплачу
тебе в другой раз.
А сейчас, Агафон, -
продолжал
он,
-
дай мне
часть
твоих
повязок,
мы
украсим
ими
и
эту
удивительную
голову, чтобы владелец ее не упрекал
меня за то,
что тебя
я
украсил, а
его, который побеждал своими речами решительно всех, и притом не
только позавчера, как ты, а всегда, - его не украсил.
И,
взяв
несколько
лент, он украсил
ими
Сократа и
расположился
за
столом.
А расположившись, сказал:
- Э, друзья,
да вы,
кажется, трезвы. Это не годится, надо пить, такой
уж
у нас уговор. Пока вы как следует не напьетесь, распорядителем пира буду
я. Итак,
пусть Агафон велит принести чару
побольше, если такая найдется. А
впрочем, не
нужно: лучше тащи-ка ты сюда, мальчик, вон ту холодильную чашу,
- сказал он, увидев, что в нее войдет котил восемь, если не больше.
Наполнив ее, он выпил сначала сам, а потом велел налить Сократу, сказав
при этом:
-
Сократу, друзья,
затея
моя
нипочем.
Он выпьет,
сколько
ему
ни
прикажешь, и не опьянеет ни чуточки.
Мальчик наполнил чашу, и Сократ выпил.
Тогда Эриксимах сказал:
-
Что
же
это такое, Алкивиад?
Неужели мы не будем ни
беседовать за
чашей, ни петь, а станем просто пить, как пьют для утоления жажды?
- А,
Эриксимах, достойнейший
сын
достойнейшего
и
благоразумнейшего
отца! Здравствуй, Эриксимах, - отозвался Алкивиад.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал Эриксимах. - Но как же нам быть?
- Как ты прикажешь. Ведь тебя надо слушаться.
Стоит многих людей один врачеватель искусный.
Распоряжайся, как тебе будет угодно.
{29}
- Так слушай же, - сказал Эриксимах. - До твоего прихода мы решили, что
каждый
из нас по очереди, начиная справа, скажет, как можно лучше,
речь об
Эроте и прославит его. И вот, все мы уже свое сказали. Ты
же
не говорил, а
выпить
выпил.
Поэтому
было
бы
справедливо,
чтобы
ты
ее
произнес,
а
произнеся, дал любой наказ
Сократу, а тот потом своему соседу справа, и так
далее.
- Все это прекрасно,
- отвечал
Алкивиад,
-
но
пьяному не по
силам
тягаться
в красноречии
с
трезвым. А кроме
того, дорогой
мой, неужели ты
поверил всему, что Сократ сейчас
говорил? Разве ты не знаешь: что бы он тут
ни
говорил,
все
обстоит как раз наоборот. Ведь это он, стоит лишь мне при
нем похвалить не
его, а кого-нибудь другого, бога ли, человека ли, сразу же
дает волю рукам.
- Молчал бы лучше, - сказал Сократ.
- Нет, что бы ты ни говорил, - возразил Алкивиад, -
я никого
не стану
хвалить в твоем присутствии, клянусь Посейдоном.
- Ну что ж, - сказал Эриксимах, - в таком случае воздай хвалу Сократу.
-
Что
ты, Эриксимах! - воскликнул
Алкивиад. -
Неужели, по-твоему, я
должен напасть на него и при вас отомстить ему?
- Послушай, - сказал Сократ, - что это ты задумал? Уж не собираешься ли ..далее