Военная организация и военная реформа в Ахейском и Беотийском союзах (III - II вв. до н.э.)
Текст доклада, прочитанного на международной
конференции антиковедов "Античное общество - IV: Власть и общество в античности",
проводившейся 5-7 марта 2001 г. на историческом факультете СПбГУ.
Настоящая работа опубликована только в Internet. При цитировании ссылаться на электронный адрес:
[]
Проблема комплектования и организации союзной армии была столь же актуальной для федераций
древней Греции, как и для федеративных государств современного мира. Одной из причин
того, что в III - II вв. до н.э. почти все независимые полисы Балканской Греции вошли в состав нескольких
крупных государств, основанных на принципах федерализма, явилось окончательное осознание военной
слабости маленьких городов-государств и образованных ими непрочных коалиций перед лицом
мощной эллинистической монархии. Болезненные поражения в войнах с Македонией ускорили консолидацию
общин Пелопоннесса и Средней Греции в рамках прочных государственных образований,
способных выставить солидные по греческим меркам союзные военные силы. Военная организация
крупнейших федеративных союзов - Ахейского, Этолийского и Беотийского - зиждилась на иных
основах, нежели ушедшая в прошлое "гегемонистская симмахия" - военно-политический блок полисов
во главе с государством-гегемоном, которое брало на себя обязательство защищать союзников и
время от времени требовало от них вспомогательные контингенты и средства для ведения войны
(Пелопоннесский союз, первый и второй Афинский морской союз). Теперь каждое союзное объединение
представляло собой единое государство с центральным правительством, наделённым
большими полномочиями, и в то же время федерацию гражданских общин, сохранявших полное равноправие и
высокую степень автономии. Приведённый ниже обзор военных институтов трёх наиболее
значительных федеративных государств эллинистической Греции показывает, что задачи
формирования, вооружения, обучения союзной армии и руководства ею решались в этих союзах сходным
образом, хотя детали военной организации, её сильные и слабые стороны были в каждой из трёх
федераций далеко не одинаковыми.
Ахейский союз. Для прочности Ахейского союза как единого государства огромное значение
имела боеспособность его вооруженных сил. Они состояли из собственно федеральной постоянной
армии, созываемого время от времени ополчения всех союзных полисов и небольшого ахейского флота. В
относительно мирное время и в ходе тех кампаний, которые велись в основном силами других держав,
Ахейский союз огранивался содержанием постоянного федерального войска из наемников и
"эпилектов". Корпус epilektoi ("отборные") состоял из молодых
граждан различных полисов союза [1] - там служили мегалополиты, аргивяне (Polyb.
5.91.7), воины из Димы, Эгия (Polyb. 5.17.4) и других городов. Отличие эпилектов
от всенародного союзного ополчения заключалось не только в том, что этот корпус был ограничен по
составу и действовал постоянно, а не только в критических ситуациях, но и в том, что это было
действительно единое монолитное войско, а не механическая сумма ополчений различных полисов.
Численность эпилектов в конце Клеоменовой войны и в течение всей Союзнической войны, т.е. в 222-217 гг.,
была постоянной: 3 тысячи пехотинцев и 300 всадников (Polyb. 2.65.3; 4.10.2; 5.91.6). Помимо участия
в больших походах и сражениях, эпилекты выполняли и свои специфические задачи. Они и до созыва, и после
роспуска всеахейского ополчения находились в боевой готовности, охраняли границы от внезапных
нападений врага, несли гарнизонную службу, осуществляли быстрые и неожиданные для противника
операции [2] Командовал эпилектами либо глава государства - стратег, либо какой-то
военачальник, не обязательно гражданин союза, по его поручению (Polyb. 4.10.2; 5.92.10; 5.94.1; 16.37.3).
Ливий (32.25.6) сообщает, что отборное войско ахейцев включало в себя представителей всех полисов, но,
естественно, это не означает, что каждый город делегировал туда одно и то же число воинов. В 217 г. союзное
народное собрание (синклит) постановило, что третья часть корпуса эпилектов должна состоять
из аргивян и мегалополитов, т.е. граждан двух крупнейших полисов союза (Polyb. 5.91.6 sq.).
Другая постоянно действующая часть ахейской армии состояла из наёмников, службу которых
оплачивала федеральная казна [3]. Как и многие другие государства эллинистического
мира, Ахейский союз не мог обойтись без наёмного войска, которое участвовало практически во всех
военных кампаниях ахейцев [4]. В 217 г. в ахейской армии было 8,5 тысяч
наёмников (Polyb. 5.91.6) - больше, чем эпилектов. Наёмники также несли постоянную службу: составляли
гарнизоны некоторых крепостей, охраняли территорию союза от неожиданных набегов извне (Polyb.2.58.3;
5.92.10; Plut.Cleom.17.7).
Ахейцы вели военные действия почти исключительно на территории Пелопоннеса, поэтому всенародное
ополчение [5] созывалось не так часто, обычно лишь в тех случаях, когда предстояло
нанести решающий удар противнику (например, совершить поход в Лаконию), или, наоборот, над самим
Ахейским союзом назревала серьезная угроза. В ополчение были обязаны явиться, получив приказ, все
граждане в боеспособном возрасте (hoi en tais helikiais : Polyb.16.36.3; Plut.Arat. 25.4). Решение о созыве
всеобщего гражданского ополчения принималось обычно союзным собранием (Polyb. 4.7.5; 28.12.2;
Liv. 32.23.3), но это мог сделать и главнокомандующий войсками союза, каковым с 224 по 200 г. был царь
Македонии (Polyb. 4.67.8; 5.17. 9), и выборный глава Ахейской федерации - стратег (Polyb. 16.36.1 sqq.;
38. 15.7; Paus.7.12.6). Ополчением каждого полиса командовали местные начальники - apoteleioi , один
для пехоты и один для конницы [6]. Именно они получали приказ стратега о
выступлении в поход и вели вооруженных граждан в указанное стратегом место (Polyb.16.36.3; 38.15.7).
Иногда, если того требовали обстоятельства, в ополчении участвовали граждане лишь одного
или нескольких полисов, ближайших к театру военных действий (Polyb.4.13.1; 5.95.7; 33.14.9; 28.12.2).
Основу ахейской армии в сражении составляла фаланга из гоплитов [7]
или т.н. "панцирных воинов" (thorakitai) [8]. Кроме фаланги,
в сражениях участвовала легкая пехота [9], в которой важную роль играли
прославленные пращники из Ахайи (Polyb. 4.61.2; Liv. 38.29.3 sqq.). Из зажиточных граждан формировалась
конница (Polyb.10.22.9; 11.11.4; Plut. Philop.7.4), часть которой также составляли наёмники
(Polyb.4.37.6). Во главе кавалерии стоял гиппарх - второе лицо в государстве после стратега. Охранял берега
Ахайи и участвовал в редких наступательных морских операциях немногочисленный ахейский флот из
нескольких десятков военных кораблей [10]. Главное значение имели сухопутные войска.
После присоединения к союзу Аргоса и Мегалополя ахейцы могли выставить на поле боя солидные силы
- до 20 тысяч воинов [11], однако, по крайней мере, до последнего десятилетия III
в. до н.э., ахейская армия не снискала себе лавров в борьбе с серьезными противниками. Обычно это
объясняют тем печальным для ахейцев обстоятельством, что выдающийся политик Арат, занимавший много лет
должность стратега, т.е. одновременно главы правительства и высшего военачальника, был
совершенно непригоден к роли командующего войсками на поле сражения [12] . Этот
"субъективный фактор", вытекавший, впрочем, из старинной греческой традиции поручать
политическое и военное руководство одним и тем же должностным лицам, сыграл, конечно, свою негативную
роль, но не следует забывать, что и само военное дело в государстве ахейцев вплоть до реформ
Филопемена было запущено до крайней степени. В то время как все лучшие армии эллинистического мира
уже давно вооружались и организовывались по македонскому образцу, ахейское оружие было
устаревшим, фаланга - недостаточно сомкнутой и маневренной (Plut. Philop.9.2. sqq). Только мегалополиты
и только в 224 г. получили македонское оружие и македонскую выучку (Polyb. 2.65.3; 4.69.4 sq.;
5.91. 7). Вдобавок усиливалось пренебрежение к дисциплине и вообще к военной службе, типичное
для эпохи кризиса полиса, особенно среди богатых граждан, служивших в коннице (Polyb. 10. 22.6 sqq.;
Plut.Philop. 7.4.). По всей видимости, федеральное правительство долгое время вообще
не заботилось об унификации вооружения, военного строя и об организации совместных учений тех
разношерстных контингентов, которые составляли союзное ополчение [13].
Таким образом, если сами принципы военной организации в Ахей-ском союзе были вполне удачными и
отвечали специфике этого объединения столь разнородных полисов [14], то
фактическое состояние армии почти до самого конца III в. было неудовлетворительным, что и
сказалось в годы тяжелой войны со Спартой и ее царем Клеоменом III (229 - 222 гг. до н.э.). Лишь
впоследствии крупный и талантливый военный организатор и полководец Филопемен сумел сделать
ахейское войско действительно грозной боевой силой, по крайней мере, по греческим
масштабам[15]. Военная реформа началась в 209/8 г., когда Филопемен возглавил
ахейскую конницу (Polyb. 10.22.6 sqq.; Plut.Philop.7.4 sqq.), и приняла широкие масштабы в 208/7 г.,
когда он впервые был избран стратегом союза (Polyb. 11.9.1 sqq.; Plut. Philop. 9.1 sqq.; Paus. 8.50.1).
Суть ее сводилась к укреплению дисциплины в армии, перевооружению какой-то части
пехоты по единому (видимо, македонскому, образцу) и внедрению соответствующей тактики
сухопутного боя. По словам Плутарха (Philop. 9.2 sqq.), взамен продолговатого щита (thyreos) Филопемен
снабдил пехоту классическим круглым щитом греческого гоплита (aspis), лёгкие
копья заменил сариссами македонского типа, вооружил пеших воинов полным комплектом защитных
доспехов (шлем, панцырь, наголенники), научил их сражаться сомкнутой фалангой и для большей
маневренности распределил тяжёлую пехоту по тактическим подразделениям (eis speiras ). По всей
видимости, реформа вооружения и военного строя затронула главным образом коренных жителей Ахайи и
частично аркадян, поскольку, например, аргивяне и сикионяне задолго до начала эллинизма имели
именно тот тип доспехов (кроме сариссы), который был введён в ахейской армии Филопеменом (см., в
частности, Xen. Hell. 4.4.10) [16]. Таким образом, в результате реформ
209/8-208/7 гг. значительная часть бывших легковооруженных пехотинцев пополнила ахейскую
фалангу, которая наконец-то стала соответствовать требованиям времени. Вооружение гоплитов из
разных областей союза теперь отвечало единому стандарту, а тактические учения, которые начал
проводить Филопемен, позволили союзной пехоте и коннице обрести навыки боя, не только
единообразные, но и основанные на опыте лучших армий эллинистического мира. Существенно
повысилась, по крайней мере, во времена Филопемена, и военная дисциплина. Можно усмотреть прямое
следствие военной реформы в том обстоятельстве, что ахейская армия конца III - начала II вв. до н.э. в
большинстве случаев доказывала своё превосходство над войском Спарты, и таких разгромных
поражений, как во времена Клеоменовой войны, ахейцы больше не знали. Присоединив к союзу
оставшиеся полисы Пелопоннеса (Мессению, Спарту и Элиду), ахейцы обрели ещё больший военный
потенциал, так что при соответствующем усилии союз мог выставить 30-40 тысяч воинов (Polyb. 29.24.8)
[17], что примерно соответствовало численности армии Александра Македонского
в начале Восточного похода. Переоценив свои силы, лидеры Ахейского союза даже втянули федерацию в
самоубийственную войну с Римом, печальный итог которой (утрата независимости союзом и уничтожение
Коринфа в 146 г. до н.э.), тем не менее, ничуть не свидетельствует о внутренней слабости федеративного
государства ахейцев и его военной организации, ибо к тому времени неодолимую мощь римской военной
машины уже испытали на себе гораздо более крупные и сильные государства, чем Ахейский союз.
Этолийский союз. Существование сильного центрального правительства, способность
союзного собрания принимать решения, не нуждающиеся в каком-либо утверждении на местах,
наличие союзного суда и союзных законов - все эти признаки, отличающие Ахейскую федерацию от
симмахий и племенных союзных образований, были присущи и федеративному государству
этолийцев. Одним из таких признаков, безусловно, является централизованная военная
организация Этолийского союза. Хотя этолийцы почти не прибегали к услугам наемников и, видимо, не
имели постоянно действующего отборного союзного войска [18],
их союзная военная организация, восходящая к древней системе взаимопомощи этолийских племен (Thuc.
3.94.4; 3.96.3; 3.97.3), уже в первой половине III в. до н.э. была достаточно эффективной, чтобы по
приказу главы государства - стратега - в течение шести дней собралось более тысячи,
а в течение десяти дней - более трех тысяч воинов (SVA. III.480, v.29 sqq). Этолийцы вели военные
действия, как правило, общесоюзным ополчением (pandhmei ) [19], которое
состояло из контингентов отдельных общин (видимо, пропорциональных по численности величине
самих общин) [20] . При всей этнической и прочей разнородности такого
ополчения, оно в описании Полибия (4.8.10; 4.11.8; 18.22.5) предстает перед нами как единая и
монолитная армия со своим своеобразным вооружением [21], общей тактикой,
одинаковыми для всех достоинствами и недостатками. Разумеется. в этолийском ополчении тон задавали
жители коренной Этолии, но значительную часть его всё же составляли локры, энианы, дорийцы и
другие воины из неэтолийских по происхождению областей [22].
Тем не менее, это было именно армия единого государства, а не коалиция разношерстных этолийских,
локрийских, дорийских и прочих войск [23] . Так же, как и в Ахейском союзе,
соблюдался принцип единоначалия, и не разрешались, по крайней мере официально,
самостоятельный военные акции отдельных полисов федерации (Polyb. 4.5.9).
Обладая значительными человеческими ресурсами, этолийцы могли выставить на поле боя такие
силы, которыми не располагал ни один из греческих полисов, так что преимущества союзной организации
сказывались и в этом отношении. В начале эллинистической эпохи их войско насчитывало 13 тысяч человек
(Diod. 18.38.1), но впоследствии, по мере роста союза, этолийская армия должна была заметно увеличиться. Во
время Союзнической войны, весной 218 г. стратег Доримах отправился в поход с половиной союзного
ополчения, оставив другую половину для обороны самой Этолии (Polyb. 5.5.1; 5.6.4). В числе
оставшихся были три тысячи воинов, находившихся в районе Ферма (Polyb.5.13.3), три тысячи
пехотинцев и 400 всадников, составляющих гарнизон Страта (Polyb. 5.14.1) и какие-то части войска в
других городах и областях Этолии. Можно предполагать, что в этой кампании участвовало в общей
сложности не менее 20-25 тысяч воинов. Позднее, в 199 г. Скопас нанял в Этолии 6 тысяч пехотинцев и 500
всадников для службы в Египте (Liv. 31.43.5), причем это не слишком серьезно ослабило военную мощь
Этолийского союза. Через два года этолийцы, воевавшие в союзе с Римом против Македонии, дали Титу
Фламинину примерно столько же воинов, сколько увез из Этолии Скопас [24], и это войско
блестяще проявило себя в знаменитой битве при Киноскефалах [25]. В конце III и
начале II в. особенно славилась этолийская конница, отличавшаяся стойкостью и отвагой; этолийские
всадники не знали себе равных в кратковременных боях малыми силами и единоборствах (Polyb.16.19.4 sq.;
18.22.4 sq.).
Большая по греческим меркам численность этолийской армии и ее высокие боевые качества делали
Этолию грозным противником для любого греческого государства и даже для Македонии. Однако из-за
живучести архаических обычаев среди северо-западных греков, и прежде всего среди коренных
этолийцев, уровень военного дела в Этолийском союзе далеко не соответствовал требованиям эпохи:
этолийцы пренебрегали элементарными правилами эллинистического военного искусства, не желая строить
настоящую пехотную фалангу, укреплять походные лагеря, выставлять дозоры и подчиняться
какой-либо дисциплине, если предоставлялся случай заняться мародерством [26].
Каких-либо попыток реформировать армию и военную организацию так, как это было сделано в Ахейском
союзе Филопеменом, в Этолии, насколько нам известно, не предпринималось. К тому же у
федерации не было регулярного военного флота, и для осуществления крупных морских операций этолийцам
приходилось пользоваться кораблями союзников, в частности, ахейцев и кефалленян (Polyb.2.2.9.; 4.6.2;
4.6.8; 5.3.7). Поэтому попытки этолийцев соперничать на равных с великими державами в конечном счете
заканчивались неудачей. Тем не менее, нельзя отрицать, что в эллинистическое время Этолийский
союз из периферийного, отсталого по сравнению с передовыми полисами и "рыхлого"
государственного образования превратился в хорошо организованную и обширную
федерацию, что и позволило этолийцам играть одну из ведущих ролей в военно-политической
истории Греции III - II вв. до н.э.
Беотийский союз. Более однородное в этническом отношении, чем Ахейский и Этолийский союзы,
государство беотийцев к началу эпохи эллинизма уже обладала значительным опытом политической и
военной организации на началах федерализма. После разгрома Фив Александром Македонским в 336 г. до
н.э. Беотийский союз был реорганизован как федерация полностью равноправных полисов, и
возможность превращения союза в гегемонистскую симмахию под главенством Фив, или даже в
унитарное государство, что не раз случалось прежде, была устранена навсегда. Соответствующим образом
и беотийская армия, которая ранее представляла собой фиванское в своей основе войско, лишь
дополненное отрядами из других полисов, стала действительно союзной. В этом заключалась её сила,
но одновременно и её слабость. С одной стороны, военная организа-ция беотийцев отныне зиждилась на
прочном фундаменте равноправных и бесконфликтных отношений между союзными полисами, но с другой
сто-роны, как отметил М.Фейель, "федеральная армия являлась лишь суммой маленьких армий,
выставленных отдельными городами, причём у каждого такого контингента была своя собственная
организация и собственные командиры" [27]. Действительно, централизация
военного дела в эллинисти-ческом Беотийском союзе (как и в Ахейской федерации до реформ Филопе-мена)
сводилась главным образом к тому, что отряды ополчения отдель-ных полисов с началом войны
объединялись по решению федеральных органов власти в единую армию и воевали под общим
командованием союзных военачальников - беотархов. "В мирное время никакого союзного
войска не существовало, войско было всецело в ведении и на иждивении отдельных государств"
[28]. Для охраны границ союза и патрулирования территории в мирное время
федеральные власти устанавливали городам определённые квоты, согласно которым те выставляли отряды
конницы определённой численности. Не так давно был обнаружен любопытный документ, озаглавленный
так: "Соглашение между всадниками Орхомена и Херонеи о несении военной службы" (SEG.
XXVIII.461) [29]. Как явствует из текста соглашения, более крупный
город Орхомен и меньшая по размерам Херонея составляли как бы единый военный округ, который должен был
выставить четыре илы (эскадрона) кавалерии для периодического патрулирования некоторых районов
федерации [30], причём Орхомен давал три илы и старшего командира всего отряда -
гиппарха, а Херонея поставляла один эскадрон; каждая ила возглавлялась местным илархом. Союзные власти
ограничились тем, что предписали городам, какова должна быть численность и задача этого
сводного отряда, а все организационные детали всадники обговорили сами: соглашение
касается очерёдности выступления эскадронов в поход и длительности патрулирования. По всей видимости,
вся беотийская кавалерия делилась на подразделения по четыре илы каждое, и более крупные города
выставляли по целому подразделению [31], в то время как полисы
поменьше объединяли свои усилия, как это делали Орхомен и Херонея. В Беотии ещё в конце V - начале IV в. до
н.э. существовала продуманная система комплектования союзной армии (не только конницы, но и
пехоты) из отрядов полисного ополчения пропорционально численности населения каждой
общины (Hell.Oxy. 16.4), так что сотрудничество двух или нескольких малых полисов в рамках одного
"военного округа" следует рассматривать как один из элементов данной системы,
унаследованной эллинистическим Беотийским союзом от федерации, существовавшей ещё в классическую
эпоху.
То обстоятельство, что набор, вооружение и обучение воинов и их командиров находились в
компетенции полисов, а не союза, подтверждается и другими свидетельствами, в частности,
многочисленными списками эфебов - юношей, проходивших в возрасте от 18 до 20 лет военную подготовку; эти
списки составлялись и публиковались полисами, которые организовывали обучение эфебов и
платили их наставникам [32]. Стела с перечнем должностных лиц и
военных начальников, избираемых гражданами Феспий [33], показывает, что именно
в городах формировался "офицерский корпус" беотийской армии: в этой надписи (на строках
16-30, 63-64, 77-85) упомянуты командиры местных всадников (гиппарх и четыре иларха),
лёгкой пехоты, лучников, пращников, отборного отряда (эпилектов), гоплитов и т.д. [34].
Опять-таки города, а не союз, покрывали расходы воинов во время походов, принимали участие в
купле-продаже боевых коней (см. отчёт фиванского гиппарха: IG. VII. 2426), т.е. несли значительную долю
военных затрат. Впрочем, это последнее обстоятельство можно объяснить и тем, что доходы городов,
несомненно, были намного более значительными, чем те взносы, которые они уплачивали в
федеральную казну [35].
Тем не менее, в Беотии, как и в Ахейском союзе, сама жизнь вынудила федеральное правительство усилить
свою активность в военной сфере и, в частности, провести военную реформу, причём задолго до того, как
подобные преобразования осуществил в Пелопоннесе Филопемен. Свидетельством тому
являются изменения в заголовках уже упоминавшихся списков эфебов после середины III в. до н.э.: если
ранее все они проходили военную подготовку общего характера, и в заголовках указывалось, что
названные ниже лица "записаны в число гоплитов", "всадников"
или даже просто "молодых воинов (neoteron)", то отныне обучение
ведётся по конкретным военным специальностям, и по окончании его эфебы зачисляются в определённые
подразделения, в том числе в отборные (агема, эпилекты) [36].
Очевидно, был принят ряд федеральных законов, которые делали новый порядок обязательным
для всех полисов. Один них, видимо, упомянут в декрете Феспий в честь афинянина Сострата, который обучал
мальчиков и юношей города стрельбе из лука, метанию дротика и действиям в боевом строю, как того
требовал "закон Союза беотийцев" [37]. В данном
случае речь идёт о "допризывном обучении" детей до 18 лет, которые затем должны были
в качестве эфебов пройти специализированную подготовку и быть зачислены в
конкретный род войск. Вполне возможно, что реорганизация военной подготовки сопровождалась
и реформой армии. В частности, М.Фейель предполагает, что военная специальность пельтаста, которую
теперь получала часть эфебов, была вместе с соответствующим вооружением введена в беотийской
армии по македонскому образцу, а некоторые новые подразделения пехоты были вооружены македонскими
сариссами [38]. Прямым следствием изменений в военной
организации союза следует считать и периодическое проведение союзных военных учений, о которых Полибий
(20.6.2) упоминает в контексте повествования о событиях конца III - начала II вв. до н.э., что, однако, не
мешает нам отнести начало этой практики ещё к середине III века. Наконец, есть некоторые основания
для того, чтобы предположить, что после реформы было укреплено единоначалие в союзной армии
[39]. Поводом для реформы могли послужить либо внешнеполитические затруднения и
рост военной угрозы после 252 г. до н.э., либо катастрофическое поражение беотийской армии,
разгромленной этолийцами в 245 г. [40], но в любом случае
преобразования заняли долгое время и далеко не сразу повысили боеспособность беотийских войск.
Нельзя утверждать, что военная реформа в Беотии оказала большое влияние на ход событий в
эллинистической Греции, поскольку ни по территории, ни по населению, ни по военной мощи Беотийская
федерация не могла тягаться с ведущими греческими государствами того времени - Ахейским и
Этолийским союзами (и, тем более, с Македонией или Римом), однако весьма показательны и
направленность этих преобразований, аналогичная целям Филопеменовой реформы, и тот факт,
что совершенствование военной организации в целой области Эллады явилось и в данном случае
следствием преимуществ федерализма над полисным партикуляризмом.
Некоторые выводы. Обзор военных институтов, существовавших в федерациях эллинистической Греции,
подтверждает давно высказанную мысль о коренном отличии античного федерализма от современной
практики федеративных государств. В военной сфере это выражалось в том, что греческие полисы в силу
древних традиций сохраняли за собой даже в составе федеративного государства значительные
полномочия, связанные с комплектованием войск, их обучением, формированием
командного состава и некоторыми другими задачами военной организации. В современных
федерациях эти функции целиком отнесены к союзной сфере компетенции (исключением может
считаться лишь Швейцария, где кантоны имеют некую долю военной ответственности, причём главным
образом в теории, а не на практике). В то же время, сама логика федерализма диктовала уже древним
грекам необходимость организации единой союзной армии под верховным командованием должностных лиц,
назначаемых федерацией, а не полисами (стратег и гиппарх в Ахейском и Этолийском союзах,
беотархи и гиппарх или стратег и гиппарх в Беотии). По крайней мере, в двух федеративных государствах
эллинистической Греции была проведена военная реформа, которая не только способствовала
совершенствованию вооружения, боевого строя, обучения и переподготовки войск, но и усилила
роль союзных органов власти в военной сфере. Хотя ополчение по-прежнему формировалось полисами
под руководством местных военачальников, теперь федерация осуществляла руководство не только
ведением военных действий, но и подготовкой к войне. Ахейское и беотийское ополчение после
проведения реформ в ещё большей степени обрели облик единой союзной армии с однотипным
вооружением и налаженным взаимодействием полисных контингентов. Таково же было
впечатление современников и от этолийского войска, хотя в Этолии подобные преобразования, насколько
известно, не проводились; очевидно, здесь военные контингенты иноплеменных общин, вошедших в
союз, самостоятельно приспосабливались к военным порядкам, царившим среди коренных
этолийцев. Однако наибольшую степень централизации военного дела, пожалуй, продемонстрировали
ахейцы, учредившие и содержавшие постоянное союзное войско из наёмников и эпилектов, которое
несло службу и в мирное время (как, впрочем, и беотийские всадники, патрулировавшие территорию). Таким
образом, один из основополагающих принципов федерализма - оборона есть дело союза, а не его участников
- был более или менее осознан руководителями греческих федераций и
в какой-то мере уже воплощён в жизнь.
Различия в военной организации трёх ведущих союзов эллинистической Греции вполне
очевидны и объясняются отчасти разницей в уровне развития тех или иных областей Греции (например,
известной отсталостью Этолии, не вполне преодолённой и в эллинистическое время), отчасти
разницей в экономических возможностях (в частности, ахейская союзная казна была, судя по всему,
богаче беотийской). Тем не менее, характерно то обстоятельство, что все три федерации самостоятельно,
не копируя друг друга, решали одинаковые проблемы схожим образом. Это касается не только
общих принципов военной организации (единоначалие, определение численности
контингентов пропорционально величине полисов и т.п.), но и некоторых конкретных деталей:
нетрудно заметить, например, что в двух, а может быть, и во всех трёх союзах были образованы военные
округа, которые объединяли военные усилия нескольких соседних общин и являлись как бы промежуточным
звеном между полисом и федеральными властями. Поэтому имеются основания для того, чтобы
утверждать, что в "федеративной Элладе" III - II вв. до н.э. возник новый тип союзной армии,
который значительно отличался от коалиционных формирований предыдущей эпохи, являвшейся
временем расцвета независимых полисов.
Список сокращений:
BCH ... Bulletin de Correspondance Hellenique
CPh ... Classical Philology
GDI ... Sammlung der griechischen Dialektinschriften / Hrsg. von Collitz H., Bechtel F. und a. - Goettingen,1884-1915.
IG ... Inscriptiones Graecae
RE ... Pauly's Realencyclopaedie der classischen Altertumswissenschaft
SEG ... Supplementum Epigraphicum Graecum
SVA. III ... Schmitt H. Die Vertraege der griechisch-roemischen Welt von 338 bis 200 v.Chr. / Die Staatsvertraege des Altertums. - Bd.3. - Muenchen, 1969.
Syll 3 ... Sylloge Inscriptionum Graecarum / ed. Dittenberger W. Editio tertia. - V. 1-3. - Leipzig, 1915 - 1924.
ZPE ... Zeitschrift fuer Papyrologie und Epigraphik
[3] В случае недостатка средств у союза города могли за свой счет набирать наемные отряды для самозащиты, но в этом случае федерация затем возмещала им издержки (Polyb. 4.60.10). [вернутся]
[10] Костяк его, видимо, составили 25 македонских военных судов, захваченных Аратом в порту Коринфа (Plut.Arat. 24.1). В конце Деметриевой войны в походе вдоль западного побережья Греции участвовало 10 ахейских кораблей, в том числе, как минимум, одна пентера и четыре тетреры (Polyb. 2.9.9; 2.10.5). В 217 г. активно действуют лишь 6 ахейских кораблей, в 209 г. - 5 (Polyb. 5.91.8; Liv. 27.30.15). [вернутся]
[11] Plut.Cleom. 4.8. Во II в. Ахейский союз, объединявший уже весь Пелопоннес, мог собрать армию численностью в 30-40 тысяч человек (см.ниже). [вернутся]
[12] См., например: Ferrabino A. Il problema della unitа nazionale nella Grecia, I: Arato di Sicyone e l'idea federale. - Firenze, 1921. - P. 45 sgg.; Walbank F. Aratos of Sicyon. - Cambridge, 1933. - P.41. [вернутся]
[13] На эти причины военной слабости Ахейского союза во времена Арата обращают особое внимание: Busolt G. Griechische Staatskunde. - 3.Aufl. / bearbeitet von Swoboda H. - Hft.2. - Munchen, 1926. - S.1570 f.; Launey M. Recherches sur les armees hellenistiques. - T.1. - Paris, 1949. - P.139; Larsen J. Greek Federal States. - Oxford, 1968. - P. XXVII. [вернутся]
[14] Возможно, еще одним элементом военной организации Ахейского союза была система военных округов. Полибий (5.94.1) упоминает некую sunteleia Patrike, т.е. округ с центром в Патрах, во главе с "гипостратегом". То же самое, очевидно, подразумевается под выражением: Patreis < ...> kai to meta touton syntelikon (Polyb. 38.16.4). Гипостратег этого округа командовал ополчением Димы, Фар и Тритеи (Polyb. 4.59.2; 5.95.7), которые вместе с Патрами составляли западную часть Ахайи. Остается только гадать, была ли эта sunteleia единственной в союзе, выполнявшей роль как бы особого военного округа (как считают Э.Мейер и Дж. Ларсен), или на такие округа была разделена вся территория федерации (А. Феррабино, В. Шван, А. Эймар). Слишком далеко в своих предположениях заходит Феррабино, который даже попытался точно определить границы и центры других synteleiai путем очень спорных рассуждений. В любом случае сведения о synteleia Patrike показывают, что внутри союза было возможно объединение в необходимых случаях военных усилий отдельных групп полисов. См.: Ferrabino. Op.cit. - P.297 sgg.; Schwahn W. Sumpoliteia // RE. Bd. IV A1 . - 1931. - Sp.1251; Aymard A. Les assemblees de la Confederation achaienne. - Bordeaux; Paris, 1938. - P.90, n.1; Meyer E. Patrai // RE. - Bd. XVIII, 4. - 1949. - Sp.2206; Larsen J. The Rights of Cities within the Achaean Confederacy // CPh. - 1971. - V.66. - P.84 ff. [вернутся]
[15] См. об этой реформе: Anderson J. Philopoemen's Reform of the Achaean Army // CPh. - 1967. - V.62. - P.104 f.; Errington R. Philopoemen. - Oxford, 1969. - P.63 f. [вернутся]
[16] О традиционных различиях в вооружении пелопоннесских дорийцев, ахейцев и аркадян см. подробнее: Launey. Op.cit. - T. I. - P. 104 suiv., 128 suiv., 140 suiv. [вернутся]
[17] Такая оценка потенциальных сил союза дана Полибием, и хотя на практике ахейцы никогда не собирали армию такой численности, реальность этой цифры подтверждается приблизительными оценками демографической ситуации в Пелопоннесе (Beloch K. Die Bevolkerung der griechisch-romischen Welt. - Leipzig , 1886. - S. 156; Walbank F. A Historical Commentary on Polybius. - V.3. - Oxford, 1979. - P. 400). [вернутся]
[18] Звание "эпилектархов", казалось бы, свидетельствует о наличии в союзе "эпилектов" - постоянного корпуса отборных воинов, как в Ахейском союзе. Но литературная традиция, причем достаточно богатая, ничего не сообщает о существовании такого корпуса у этолийцев. Всякий раз, когда для выполнения какой-либо задачи требуется отборный отряд (oi epilektoi, turmae electae, delecti <...> equites), это подразделение формируется только накануне планируемой операции и только на время ее осуществления (Polyb. 5.96.6 sqq.; Diod. 14.17.9; Liv. 35.34.9; 35.35.4). [вернутся]
[20] Подобный порядок, известный в практике греческих союзов, не засвидетельствован источниками непосредственно, однако с учётом того, что размер взносов в союзную этолийскую казну и представительство общин в федеральном совете определялись некоей пропорцией, соответствующей величине и богатству той или иной общины (Syll3 . 546 B, v. 20 sq.), комплектование ополчения в той же пропорции было бы естественным следствием подобной системы. [вернутся]
[21] Полибий в указанных пассажах отмечает, что этолийцы не любят сражаться правильной фалангой, предпочитая рукопашные поединки вне какого-либо строя. Не совсем ясно, в чем видел Полибий коренное отличие этолийского вооружения от обычных греческих доспехов. Может быть, он имел в виду традиционное для Этолии преобладание в пехоте легковооруженных метателей дротиков. Но следует отметить, что не менее трети этолийской армии составляли тяжеловооруженные гоплиты (SVA. III.480, v.33; Polyb. 2.3.4 sq.; Paus. 10.20.4). Поэтому не совсем прав Н.Хэммонд, утверждавший, что "этолийцы не имели тяжелой пехоты" и были способны вести лишь "партизанскую войну" (Hammond N., Walbank F. A History of Macedonia. - V.3. - Oxford,1988. - P. 374, 378). Другие исследователи подчеркивают, что состав этолийской армии был примерно таким же, как и в большинстве греческих государств, и лишь процент пельтастов в общей массе пехоты был несколько выше (Launey. Op.cit. - T.1. - P. 200, n.2; Tarn W. Antigonos Gonatas. Oxford,1913. - P.64; Walbank F. A Historical Commentary on Polybius. - V.1. - Oxford, 1957. - P. 460). [вернутся]
[22] Недавно обнаруженная надпись повествует о том, как ополченцы (oi neoteroi) из полисов Дориды были вызваны на защиту Дельф, оставив собственные города накануне вторжения Антигона Досона в Дориду и другие области Этолийского союза (SEG. XXXVIII.1476, v. 96 sq.). Как видно отсюда, приказ о сборе этолийской армии в то или иное место беспрекословно выполнялся гражданами "призывного возраста" во всех общинах федерации. Предположение Ф.Уолбэнка о том, что oi neoteroi были призваны не на военную службу, а на работу по восстановлению дельфийских стен, разрушенных землетрясением, не кажется нам правдоподобным, но и в том случае, если Уолбэнк прав, сформулированный выше вывод остаётся в силе (Walbank F. Antigonus Doson's Attack on Cytinium (REG 101, 1988, 12-53) // ZPE. - 1989. - Bd.76. - P.191). [вернутся]
[23] Известно, впрочем, что Этолийский союз делился на округа по этничес-кому принципу; например, общины озольских локров составляли telos Lokrikon, входившие в союз акарнанские города - telos Stratikon, возможно, существовали дорийский, малийский и прочие округа, которые также имели свои советы и самостоятельно улаживали свои внутренние дела, например, разрешали споры между полисами одного племени (см. подробнее: Сизов С.К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолийский союз. Нижний Новгород, 1990. - С... 65). Нередко высказывается предположение, что такой telos, подобно ахейской synteleia (см. примеч. 14), выполнял также функции военного округа, и семеро эпилектархов, упомянутых в документе SVA. III.480, являлись командирами окружных контингентов ополчения (Соколов Ф.Ф. Труды. - Спб., 1910. - С. 545; Swoboda H. Lehrbuch der griechischen Staatsaltertumer. - Tubingen,1913. - S.332, Anm. 6; Busolt.Op.cit. - S. 1513, 1529, Anm. 5; Schwahn. Sumpoliteia. - Sp.1202, 1212; Aymard. Op.cit. - P. 91; Lerat L. Les Locriens de l'Ouest. - T.2. - Paris,1952. - P.80 suiv. Cabanes P. Le pouvoir local au sein des etats federaux // La Beotie antique /ed. par Argoud G. et Roesch P. - Paris,1985. - P.352). К сожалению, этническая принадлежность некоторых эпилектархов, чьи имена с указанием общин фигурируют в тексте договора, неясна, можно установить лишь то, что, по меньшей мере, один из них был локром, а большинство представляло общины коренной Этолии (которая также могла делиться на племенные округа, но могла и составлять один telos). На таких шатких основаниях невозможно строить более или менее убедительную гипотезу о том, какую роль округа играли в военной организации союза, и был ли представлен каждый из них отдельным племенным подразделением федеральной армии. [вернутся]
[24] По данным Плутарха (Tit.7.3) - 6 тысяч пехоты и 400 всадников. Поскольку обычное соотношение конницы и пехоты составляло у греков примерно 1 к 10, правильной следует считать цифру Плутарха (см.: Deininger J. Der politische Widerstand gegen Rom in Griechenland 217 - 86 v.Chr. - Berlin; New York, 1971. - S.59, Anm.5; Briscoe J. A Commentary on Livy, Books 31-33. - Oxford,1973. - P.251; Hammond, Walbank. Op.cit. - V.3. - P.434). [вернутся]
[25] Впоследствии этолийцы даже претендовали на то, чтобы их вклад в победу над Филиппом был признан решающим (Polyb. 18.34.1 sq.= Liv. 33.11.8 sq.; Polyb. 18.48.8 = Liv. 33.35.11; Liv. 35.12.15; 35.48.12; Plut.Tit. 9.1 sqq.). [вернутся]
[29] "omologa tois hippotes tois Erchomenion ke Cheroneion hyper tan stroteiiaon". О датировке этой надписи (280-е гг. III в. до н.э.) и о её содержании см. подробнее: Etienne R., Roesch P. Convention militaire entre les cavaliers d'Orchomene et ceux de Cheronee // BCH. 1978. - T.102. - P.359-374. [вернутся]
[30] В Беотии подобное патрулирование практиковалось в пограничных и неспокойных по какой-либо причине районах (см. также Polyb. 20.5.7 sqq.). [вернутся]
[31] В списке городских должностных лиц и военных командиров Феспий фигурируют четыре иларха (cм. текст надписи в чтении П.Рэша: Roesch P. Thespies et la Confederation beotienne. Paris, 1965. - P.5 suiv., v. 16 sqq., 77 sq., cp.: IG. VII. 2466) [вернутся]
[32] См. исследования списков эфебов с военной, демографической и других точек зрения в работах: Feyel. Op.cit. - P.188 suiv.; Roesch P. Etudes beotien-nes. Paris,1982. - P.339 suiv.; Hennig D. Die Militarkataloge als Quellen zur Entwicklung der Einwohnerzahlen der Boiotischen Stadte im 3. und 2. Jahrhundert v. Chr. // La Beotie antique. - S. 333-342. [вернутся]
[34] О различных командных должностях в других полисах Беотии см.: Feyel. Op.cit. - P. 200 suiv. [вернутся]
[35] О разнообразных источниках пополнения городской казны в полисах эллинистической Беотии см. Migeotte L. Ressources financieres des cites beotiennes // Boeotia antiqua IV /ed. Fossey J. - Amsterdam,1994. - P.3-15. Полисы, в отличие от союза, имели такие статьи доходов, как пошлины и налог на метеков. Федеральный бюджет должен был пополняться главным образом регулярными и чрезвычайными взносами городов, на уплату которых, разумеется, тратилась лишь часть городских доходов (см. Лурье. Указ.соч. - С. 204 слл.; Roesch. Etudes beotiennes. - P.297 suiv.). [вернутся]
[36] См. подробнее: Лурье. Указ.соч. - С. 197 сл.; Beloch K. Griechische Aufgebote, II.3: Bootien // Klio. - 1906. - Bd.6. - S. 34 ff.; Feyel. Op.cit. - P.193 suiv., Roesch. Etudes beotiennes. - P.339 suiv. [вернутся]
[37] См. текст надписи в чтении П.Рэша (Roesch. Etudes beotiennes. - P.307 suiv.). Палеографически данная надпись вполне может быть датирована "пореформенным периодом". [вернутся]
[39] Некоторые исследователи предположили, что совершенствование военной организации Беотийского союза повлекло за собой и реформу государственного строя: вместо коллегии беотархов, которые, в количестве семи или восьми человек, коллективно возглавляли федеральное правительство и по очереди командовали войсками, в середине III в. до н.э. главой государства и единоличным командующим армией (как у ахейцев и этолийцев) стал стратег (Лурье. Указ.соч. - С. 61, 141 сл., Busolt. Op.cit. - S.1436; Feyel. Op.cit. - P.198; Larsen. Greek Federal States. - P.179; Walbank. A Historical Commentary on Polybius. - V.3. - P. 67 f., 73, 180 f.). Действительно, в ряде источников упоминается, начиная со 145 г. до н.э., беотийский strategos (или praetor - традиционное обозначение греческого "стратега" по-латыни): Polyb. 20.4.2; 20.6.2; Liv. 33.1.3; 33.1.7; 42.43.9; GDI. 1872. С другой стороны, П.Рэш обратил внимание на то, что беотархи продолжали избираться и во II в. до н.э., причём в большинстве надписей именно они, а не стратег выступают в качестве высших магистратов союза; термин "стратег" у Полибия (и, соответственно, термин "претор" у Ливия, который опирался на материалы ахейского историка) П.Рэш считает не названием государственной должности, а просто одним из обозначений понятия "военный командир": не случайно же Абеокрит, командовавший беотийцами в 245 г. и названный "стратегом" в труде Полибия, именуется "беотархом" в плутарховой биографии Арата (16.1). Что же касается дельфийской манумиссии GDI. 1872, которая датирована именем беотийского стратега, то здесь неточность, по мнению П.Рэша, явилась следствием невежества местного резчика, который высекал на камне текст документа (Roesch. Thespies ... - P.112 suiv.). Можно привести и ряд доводов против утверждений Рэша, например, то, что Полибию в целом не свойственна небрежность в
государственно-правовой терминологии; неясной, если встать на точку зрения Рэша, остаётся и причина того, почему беотиец, отпускавший на волю своего раба, продиктовал дельфийскому писцу или резчику не только имя традиционного эпонима - федерального архонта Беотии, но и имя ещё одного должностного лица (одного, а не семерых!). Пока что вопрос о беотийском стратеге следует считать неразрешимым, хотя сама возможность учреждения этого поста, пусть даже без особых полномочий вне военной сферы, остаётся весьма вероятной. [вернутся]
[40] См. различные предположения о вероятной дате начала преобразований: Beloch. Griechische Aufgebote ... - S.44; Feyel. Op.cit. - P.197; 302; Roesch. Etudes beotiennes. - P.352 suiv. [вернутся]
