Военное дело Древней Греции

Публикации

Алексей Калинин

Битва при Платеях

Армии греческих городов

Прежде всего при изучении военного дела в Греции V в. необходимо иметь в виду, что почти все греческие армии того периода были прежде всего ополчениями. Этот факт, на который указал еще Г. Дельбрюк, и по сей день, к сожалению, слишком мало принимается во внимание при изучении Греко-персидских войн, а между тем, забывая об этом до сих пор греков норовят представить себе чуть ли не регулярной армией, разгромившей необъятные азиатские толпы.

Основу армии всех греческих городов составляли гоплиты. С точки зрения обучения гоплиты ополчения едва-едва способны были держать строй при движении вперед, а собственно рукопашному бою не были обучены вовсе. Конечно, дети всех свободных граждан в гимнасиях занимались различными упражнениями для укрепления тела. Но для того, чтобы постоянно заниматься этими упражнениями по достижении определенного возраста у среднего гражданина, по преимуществу крестьянина, не было ни сил, ни возможности. Конечно, в положительную сторону от этой практики отличались спартанцы, обучавшиеся войне всю жизнь, и справедливо гордившиеся этим. Спартанцы отличались не только своим умением держать строй (для чего они использовали флейтистов), но и способностью к рукопашному бою, которому они также учились.

Умение держать некоторое подобие строя в бою у ополчений достигалось не военными методами. Греки и в это время строились "по родам и племенам", как во времена Гомера, и покинуть строй в столкновении бойцу, окруженному соседями, родственниками и друзьями было почти невозможно. Конечно, это качество фаланги, высокая ее стойкость в столкновении, зависела от противника с которым шла война и от внутреннего состояния города. Как любое ополчение, фаланга была почти совсем не приспособлена для действий по частям, для каких-либо перестроений и маневров на поле боя.

Гоплиты были вооружены прежде всего большим щитом, диаметром 60 см., и копьем (примерно 2,2-2,5 м.). Для древка копья использовался предпочтительно кизил. Эти два предмета вооружения собственно отличали гоплита. Именно щит определял его принадлежность к "тяжелой пехоте", в случае недостатка в средствах гоплит вполне мог выйти на поле боя лишь в хламиде, гиматии и лишь со щитом и копьем. Подобное обмундирование стоило достаточно дешево - копье примерно 2-3 драхмы, щит вряд ли более 10 . Остальные части доспеха, не обязательные для использования, стоили вместе не более 20-30 драхм. Учитывая, что все предметы вооружения передавались по наследству и почти не приходили в негодность, ими, вероятно, были в той или иной степени укомплектованы 5/6 гоплитов. Но разумеется, так как от каждой семьи в ополчение обычно шел только один человек, а экипировались ополченцы за свой счет, в каждой семье имелся обычно только один комплект вооружения, освященный владением нескольких поколений, что придавало прежде всего щиту, висевшему обычно над очагом, почти священный характер, связанный с культом предков. Гоплитский щит как отличие полноправного гражданина или во всяком случае свободного человека воспринимался не только в Спарте, но во всех греческих городах.

За свой счет вооружались гоплиты городов, имевших демократическое устройство. Города, где еще находились у власти аристократы, имели гораздо меньшую армию, не выставляя большого ополчения, но имея гораздо лучше обученные войска. К таким городам относится прежде всего знаменитый Лакедемон (Спарта) и на время сражения при Платеях - Фивы, объединившие под своим владычеством почти всю Беотию.

Уже с середины VI века традиционный "клаппенпанцирь" из бронзы повсеместно сменился льняным панцирем, заимствованным из Египта. Ничем не уступающий бронзовому или железному в прочности, льняной был гораздо легче и проще в изготовлении . Щит обычно представлял собой деревянную основу толщиной 0,5 см., обтянутую кожей или обитый тонким бронзовым или железным листом. Изнутри он был также обит кожей и имел три ручки, в которые продевалась рука. Конечно, в бою таким щитом было совершенно невозможно управлять из-за его тяжести (около 7 кг), поэтому он защищал бойца только при столкновении. На щит обычно крепилась занавеска , защищающая помимо юбочки- "пютцера" верхнюю часть ноги от стрел. Почти всегда добавлялись поножи. На голове гоплит имел металлический шлем, ионийцы (к которым принадлежали и афиняне) предпочитали шлем с открытым лицом, снабженный козырьком и нащечниками. Спартанцы предпочитали полностью закрывающий лицо коринфский шлем.

Кроме гоплитов, в армию входили легковооруженные с дротиками и дубинами. Разумеется, никакого защитного вооружения они не имели, носили просто хитон, иногда снабжались маленькими деревянными или плетеными щитами, обтянутыми кожей. Дротикометатели имели 1-2 полутораметровых дротика. Дротик без особенного умения можно метнуть метров на двадцать, поэтому дротикометателям не требовался большой боезапас - они успевали метнуть 1, максимум 2 дротика перед столкновением. Дротик очень тяжелое оружие, и потому весьма опасен. Но кроме угрозы убийства или ранения противника, он имеет еще одно предназначение, впоследствии развитое самнитами и перенятое у них римлянами. Попадание дротика в щит противнику (что особенно актуально в борьбе против фаланги) делает использование щита невозможным, первые шеренги атакующих оказываются беспомощными перед гоплитами противника. Кроме того, необходимо иметь в виду, что при столкновении важно было прежде всего расстроить ряды врага с помощью дротиков, а не убить противника, поэтому при всем низком уровне обучения дротикометатели приносили достаточно значительную пользу в сражении.

Состояли эти рода войск из слуг и рабов, и разумеется, за редким исключением не были обучены ничему. Несмотря на обычные понятия об античном рабстве, это были вполне надежные и преданные своим господам и городу люди. Нам фактически не известны случаи их перехода на сторону противника в ту эпоху. Но кроме того, что они не были обучены воевать, по самому своему социальному положению они были наименее приспособлены для несения такой службы . От легкой пехоты требуются, прежде всего, навыки одиночного боя и инициатива в бою. Рабы и слуги не имели ни того, ни другого, легкое же вооружение их объясняется дешевизной его производства . Рабы обычно сопровождали гоплитов, по одному на каждого гоплита. Однако для времени, рассматриваемого нами, вооружение всех рабов, присутствующих на поле дротиками весьма гипотетично, Геродот с уверенностью пишет о вооружении только спартанских илотов. Спартанцы взяли с собой в этот поход по 7 илотов, видимо, желая противопоставить как можно больше своих стрелков персидским лучникам. Использовались они в основном для разбивки лагеря, переноски гоплитского вооружения и продовольствия, а также при фуражировках и в охранении.

Рабы, конечно, не могли быть использованы перед фалангой и служить для расстройства вражеской фаланги, отбегая затем назад. Просто потому, что такой маневр требует большой сплоченности отряда и высокого уровня обучения воинов - в противном случае отступающие стрелки быстро бегут и расстраивают не чужую фалангу, а свою собственную. Более того, легковооруженные не могли отойти через промежутки в фаланге, так как тех было совершенно недостаточно, помыслить же, что они отходят за фланги вдоль своего строя никак невозможно - вся армия быстро превратилась бы в беспорядочную толпу, пожелай противник атаковать неприятеля в этот момент.

Большинство греческих авторов, в том числе профессионал Ксенофонт рекомендует использовать легковооруженных воинов позади фаланги. На это обстоятельство обычно обращают очень мало внимания, так как наша привычка к настильной стрельбе рекомендует использование застрельщиков впереди строя. Но при метании дротика над головой своих в расположении стрелков перед строем не было особой необходимости. Поэтому в сражении легковооруженные стояли за гоплитами и стреляли над головами. Еще одно обстоятельство заставляет нас так думать. Рабов, не связанных никакими узами между собой никак нельзя было организовать. Им негде было взять командиров так как все свободные воевали в составе своих фил, а назначать из их среды бессмысленно и опасно. Из них нельзя было организовать никакие отряды, потому что все свое время в походе они проводили со своими господами. Поэтому такое построение выглядит наиболее логично и с социальной точки зрения. Наконец, такое построение легких войск позволяет понять, почему Геродот везде упоминает рабов в составе армии и нигде не упоминает их на поле боя - именно потому, что они действовали в составе фаланги.

Настоящей легкой пехотой на поле боя были скифы - примерно 200 конных лучников, сформированных в Афинах после Марафонского сражения. Это были действительно профессиональные воины, прекрасно приспособленные для своей задачи. Это были единственные воины в Афинах, которых можно назвать постоянной армией. В мирное время они выполняли в городе полицейские функции и являлись... городскими рабами. Гражданин не мог ударить гражданина не опасаясь суда, а раб мог, так как принадлежал городу, поэтому мог быть использован для поддержания порядка. Конечно, при их привилегированном положении, это были весьма надежные войска. Их вооружении описано ниже, при описании персидской армии.

В сражении при Платеях участвовала греческая конница, правда весьма немногочисленная. Это были, во-первых 300 афинских всадников, сформированные после Марафонского сражения из аристократии, во вторых - несколько сотен подобной фиванской конницы. При отсутствии стремян обучение всадника представляло собой большие сложности. Еще большие сложности для всадника представлял собой рукопашный бой. Поэтому всадники самых разных культур - от Иберии до Персии по большей части представляли собой стрелков и использовали либо дротики, либо луки, в зависимости от местной традиции и силы аристократии. По всем этим причинам демократические государства Эллады не могли иметь конницы или имели ее в очень небольшом количестве.

Греческие всадники представляли собой легковооруженного воина, не имевшего никаких доспехов и вооруженных дротиками и мечом своеобразной формы. Они были мало приспособлены для удара по сплоченной массе воинов и могли быть использованы либо при преследовании, либо для попытки расстройства вражеской фаланги перед столкновением. Вряд ли эта конница могла быть использована даже для удара во фланг - всадникам совершенно нечего было противопоставить гоплиту. Именно по этим причинам как греческая, так и персидская конница в сражении очень часто ставилась не на фланге армии, а перед строем фаланги, чтобы подготовить ее удар. Также она могла быть использована для неожиданной атаки на походе или на расстроенных гоплитов, но уже для этого требовалась конница, несколько лучшая, чем афинская - например, фиванская.

Исключением из этого явления можно считать только фессалийскую конницу. Своеобразная местная традиция нашла здесь выход из тупика - фессалийцы были вооружены длинными копьями (которыми можно было действовать и одной и двумя руками). Эти копья позволяли всаднику использовать удар против пехоты и мы знаем случай, когда атака этой конницы прорвала даже спартанскую фалангу. В соответствии со своей способностью к рукопашному бою фессалийцы несомненно должны были иметь панцирь, скорее всего мало отличающийся от пехотного и шлем.

В это время греки не вели длительных компаний. В войнах между городами при возможной общей продолжительности активные боевые действия ведутся очень короткий промежуток времени. Потому что противник находится недалеко, фактически в соседней долине , а также из-за особенностей снабжения, так как воин брал с собой еды на несколько дней, кое-что добывалось грабежом вражеской территории, но вообще, долго кормить или снабжать свою полевую армию в 30-40 тыс. человек ни одному городу кроме Спарты, из-за своеобразия ее устройства, было не под силу. Обычно, если ополченцы отправлялись в поход более чем на два-три дня, продовольствие они с собой не брали, а их снабжение брал на себя город. Причем не закупая продовольствие для всей армии и не выдавая недельный или месячный паек, как это было принято, например, в армии республиканского Рима и в Персии, а выдавая ежедневно по 2 драхмы на пропитание (одна драхма на гоплита, одна на раба, его сопровождающего). Проходя по территории нейтральных или союзных городов полководец останавливал войска около города и или добивался допуска своих войск на городской рынок, либо, если горожане не доверяли этой армии, просил разрешения устроить рынок вне городских стен. Любой город соглашался на это предложение во-первых, так как на таких рынках для солдат цены могли быть гораздо выше обычных городских, а во-вторых, потому что отказ означал такую меру недружелюбия к армии, которая вполне позволяла последней приняться за посевы и скот деревенского населения недружественного города. Но такое денежное довольствие было весьма затруднительно поддерживать долго, так как греки не знали постоянных налогов и могли содержать войска только за счет каких-нибудь других, необычных источников дохода: военной добычи, государственных рудников или денег союзников . Поэтому любой город выставлял на своей территории во много раз больше сил, чем мог отправить в дальний поход.

Что касается тактики и построения армии, то они также отличаются чрезвычайной простотой. Фаланга в 10-20 тыс. человек, конечно, не могла представлять собой огромный единый "брусок" - она просто не смогла бы двигаться по полю в таком построении. Из более поздних описаний Ксенофонта мы знаем, что в бою войска строились по таксисам - сегментам фаланги, имевшим между собой промежутки, необходимые для сохранения строя. Таксисы могли быть самые различные, обычно они представляли собой либо целый контингент, присутствующий на поле, то есть состоял из 200-3000 человек. Если армия имела численность большую, чем 3000 человек, она делилась в соответствии со своим внутригородским устройством, например, в Афинах по территориальным единицам - филам.

Таксисы строились в глубь в зависимости от необходимости от 8 до 25 шеренг, и видимо, имели между собой небольшой промежуток. Основное значение в столкновении имел удар строя гоплитов, не случайно, когда Демарат восхваляет спартанскую армию, он говорит не об умении драться или хорошей подготовке воинов, а только о высоком боевом духе и умении держать строй лакедемонянами. И это лучшие воины Эллады! На самом деле, это действительно большое преимущество, спартанцы шли в бой, распевая пеан , имевший ярко выраженный ритм, шли в ногу, постепенно ускоряясь. Другое дело, что само это понятие - сомкнутый строй, следует считать весьма условным для всех армий кроме спартанской. С точки зрения европейских регулярных армий XVIII-XIX вв., это была просто толпа. Ксенофонт, описывая свою идеальную армию в "Киропедии", описывает долгий период обучения войск. После этого он повествует об атаке этих войск в сражении, по его мысли более храбрые и обученные солдаты вырываются вперед, воодушевляя остальных, примерно за 50 метров до неприятеля переходя на бег. Смешно предполагать, что не обученные строю ополченцы, построенные по таксисам, то есть имеющие до 400 человек по фронту держали хоть какое-то равнение, тем более на бегу. Даже европейские армии XVIII века были на это не способны.

Тактика греческой армии того времени вполне обходилась без подготовки единичного бойца. Рукопашного боя как такового греки не знали в полевом сражении, им просто не приходилось никогда до него доходить. Ополчение при всем своем воодушевлении никак не отличается стойкостью, необходимой для долгого рукопашного боя. Исход сражения решали минуты столкновения, в которые основное значение имела глубина построения и воодушевление войск . При этом особых потерь войска не несли, при столкновениях фаланг было чрезвычайно мало убитых, как вообще при столкновениях, и основные потери наносились при преследовании. Но в тяжелом вооружении гоплит мог пробежать очень немного, при том что убегающий имел возможность бросить свой щит, а догоняющий нет. Кроме того, как мы помним, вне строя грек был просто не приучен сражаться, поэтому преследующие гоплиты теряли свое преимущество - напор воодушевленной толпы, не говоря уж о том, что могли наткнуться на засаду и оказались бы совершенно беспомощными. Поэтому самые опытные бойцы, спартанцы, предпочитали после сражения вообще не преследовать противника гоплитами.

На походе греческая армия очень редко организовывала и укрепляла каким-либо серьезным образом свой лагерь. Обычно они находили какое-либо место, труднодоступное от природы и располагались там без всякого порядка. Лагерь не укреплялся и никак не организовывался. Даже афинское укрепление, сооруженное около святилища Геракла, вокруг его священной рощи, представляло собой просто целые деревья, положенные кроной к неприятелю. Ксенофонт, рисующий в "Киропедии" свою идеальную армию, ни слова не говорит не только об укреплении лагеря, но и о караульной службе!

Как мы видим, организация афинской армии прямо следовала из организации полиса и имела все минусы и плюсы, присущие ему. Разумеется, примитивная и очень молодая по возрасту цивилизация не имела еще постоянной армии, отделенной от народа, как не имела еще государственного аппарата в нашем понимании этого слова - чиновничества. Конечно, эта армия не была чем-то особенно оригинальным и значительным, подобные организации мы видим везде, где видим города-государства, только что вышедшие из состояния дикости. Но с точки зрения театра, где приходилось действовать афинской армии и возможного противника, она вполне отвечала своему предназначению. Необходимо иметь в виду, что греческая армия в столкновении с противником почти всегда имела фланги, защищенные горами. Таким образом, фактически она нуждалась в кавалерии только для преследования, а как правило могла вовсе ее не иметь . То же относится и к легкой пехоте, трудно представить себе лучшее применение людскому материалу (рабам) на войне, не организовывая их в отдельные отряды. В общем, следует признать, что греческая союзная армия вполне отвечала своим задачам при своем уровне развития общества.

Персидская армия

Организация персидской армии по понятным причинам значительно отличалась от греческой. К сожалению, наши представления о персидской армии, опирающейся на совершенно другую военную традицию, нежели европейская, обычно сводятся к двум вариантам. Персы либо представляют собой огромную толпу многих тысяч людей в грязных халатах и тюбетейках, вооруженных ослиными челюстями на палках. Либо закованных в железо всадников, более всего напоминающих европейских рыцарей века XV. И тот и другой взгляд происходит из упорного нежелания принимать всерьез какую-либо военную традицию кроме собственно европейской.

Персы владели огромной империей, составленной из народов, имевших куда более давнюю историю, нежели собственно персы. Не даром если терминологически персы вполне подходят под греческое понятие "варвары", греческие авторы никогда не называют этим термином ни вавилонян, ни египтян - старшие и им и персам культуры. Сама империя досталась персам по наследству от ассирийцев, давно спаявших Восток в единое целое и политически, и экономически. Но единство это отнюдь не означало культурного единения. Поэтому все время существования Персидского царства армия персов состояла из трех частей (позже к ним прибавилась четвертая часть - греческие наемники): постоянная армия из персидской пехоты (так называемые "бессмертные"), персидское конное ополчение феодального типа и контингенты всех остальных народов, поставляющих свои отряды, вооруженные и обученные сообразно местным традициям и обычно используемые в качестве гарнизонных и вспомогательных войск.

Каждый персидский сатрап обычно располагал двумя частями армии - он имел своих вельмож и слуг, обязанных выставлять ему ополченцев-кавалеристов и получал контингенты от своей сатрапии. Кроме того, для усиления его армии, для конкретного похода, просто в пограничной сатрапии могли стоять отдельные тысячи "бессмертных".

"Бессмертные" вопреки распространенному мнению вовсе не являлись гвардией персидского царя и отнюдь не принадлежали к его охране - Геродот четко отличает их от 2 тысяч пехоты и 2 тыс. кавалерии, собственно принадлежавших к охране царя. Кроме всего прочего, было бы совершенно невозможным предположить, что Ксеркс, отступая из Эллады оставил Мардонию свою личную охрану. Слова Геродота о том, что они представляли собой отборные войска следует понимать в совсем другом смысле - они были отобраны из персидского ополчения для постоянной регулярной службы . Об этом свидетельствует и их экипировка, смешно предполагать, что персидский общинник мог позволить себе иметь золотое яблоко на копье, и тем более невозможно, чтобы ополченцам, собираемым и распускаемым это копье с яблоком выдавалось только на время боевых действий. Мы видим эти войска везде в первую очередь там, где идут боевые действия и никогда не слышим о том, что их требуется собирать, в отличие от персидской кавалерии, о которой это часто приходится слышать. Итак, по способу комплектования, видимо, это был рекрутский набор из свободных общинников-крестьян.

Простая проблема - проблема вооружения огромной массы пехоты луками заставляла персов иметь постоянную армию. Подготовка стрелка из лука требует очень много времени, в отличие от гоплитов, которых в сущности нечему обучать. И Ксенофонт и Геродот говорят о том, что персы обучались стрельбе из лука с детства, обучались годами. В "Киропедии" Кир переобучил персидских пельтастов и лучников на гоплитов в течении нескольких месяцев, а сами персы, собираясь учиться ездить верхом говорят, что самое трудное для всадника, то есть умение стрелять из лука и метать дротики, они уже умеют. Видимо, и персидскую пехоту обучали этому сложному искусству несколько лет. Что касается умения владеть холодным оружием, вряд ли ему обучали целенаправленно. Во всяком случае мы нигде не слышим об этом. Но очевидно, что боевой опыт солдата, прослужившего не один год, значил весьма много в рукопашной схватке. Кроме того, постоянным развлечением их, обучающим рукопашному бою была охота, особенно на опасных животных - львов и кабанов. Ксенофонт, профессиональный солдат, говорит устами одного из своих героев: "Что такого есть на войне, чего нет на охоте?" А свидетельств о таком времяпрепровождении персидских солдат мы имеем множество .

Конное ополчение феодального типа представляло собой ко времени сражения при Платеях еще очень грозную силу. Это были очень хорошие воины по своей подготовке и экипировке. Персидские всадники в это время еще не перешли с лука на дротик, и вполне владели своим страшным оружием. Они были также прекрасно подготовлены к рукопашному бою - во всех случаях, когда Геродот описывает бой гоплита и всадника, он говорит о сложности победы для гоплита - обычно они справлялись с персом вдвоем или втроем.

В обучение пехоты несомненно, входило умение быстро разворачивать легкое полевое укрепление персов - огромные щиты в рост человека, плетеные из фиговых прутьев. В этом легко убедиться, внимательно прочитав описание сражения при Платеях, где персы развернули его видимо прямо во время своего движения на противника. Судя по описанию того же сражения, в войсках этих была довольно высокая дисциплина, во всяком случае так можно истолковать слова Геродота о персах, которые собирались в кучки по 10 человек, чтобы атаковать греков. Мне кажется, здесь идет речь о том, что персидские десятники сумели организовать свои войска во время рукопашного боя, что говорит о высокой дисциплине и хорошей организации этих войск. Что касается их боевого духа, в столкновении в этом же сражении мы видим, что 53 тысячи лакедемонян и тегейцев (из них 16500 гоплитов и 36500 легковооруженных) были теснимы 10000 персидской пехоты и 1000 кавалерии до тех пор, пока не был убит Мардоний и они не побежали.

Вооружение персидской пехоты состояло из короткого копья, "скифского" или сегментовидного лука, горита или футляра со стрелами, акинака. Скорее всего они имели также маленький щит, крепящийся на левой руке. Копье примерно 1,8 м., которое персы в бою держали одной или двумя руками, со средних размеров железным наконечником. Оно было снабжено железным штырем для втыкания в землю во время стрельбы из лука. "Скифский" лук - чрезвычайно широко распространенное в это время в Азии оружие, характерными отличиями которого являются выгнутая в сторону стрелка рукоять, достаточно длинную, небольшие "рога", резко отогнутые вперед. Часто луки были ассиметричными, как правило с более длинной верхней половиной. По конструкции он был сложносоставным, из деревянных частей, верхний рог мог изготавливаться отдельно из рога, кости или бронзы. Он был полурефлексивным, т. е. в спущенном состоянии рога хотя и отходили вперед, но угол между ними и рукояткой сохранялся. Дальность боя такого лука достигала 500 метров (это конечно, не средний, а "чемпионский" результат), следовательно на расстоянии 200-300 м. средний стрелок вполне пробивал доспех противника. При этом стрелку совершенно не обязательно было убивать противника, чтобы вывести его из строя достаточно ранить его в руку или ногу. Однако, при описании сражения при Платеях, мы встречаем упоминание ранения грека стрелой в бок. При защищенности боков и панцирем и щитом, скорее всего это свидетельствует о том, что стрела просто пробила и панцирь и щит.

Традиция восточного средиземноморья при изготовлении стрел очень сильно утяжеляла наконечник, делая его лавролистной формы, чем уменьшала дальность полета стрелы, но зато стрела обладала большей пробивной мощностью, достаточной для пробивания панциря. Традиция анатолийско-иранская наоборот, предпочитала наконечники с подтреугольным пером и часто с опущенными жалами. Поражение при этом происходило за счет шипов и было чревато скорее ранением, зато лук с такими стрелами обладал большей дальнобойностью. Персидская и сакская пехота вся имела стрелы именно этой традиции, хотя, возможно, после войны в Малой Азии имели на вооружение и "тяжелые" стрелы. Сами древки стрел изготовлялись из камыша. Боезапас достигал десятков и даже сотен стрел. Стрелы и лук хранились в горите. Горит - футляр для лука с пришитым к нему снаружи отделением для стрел, носился всегда на поясе, на левом боку. Почти все воины со скифским луком всегда носили горит. Некоторые персы также носили "аншанский" сегментовидный лук, который носили с аншанским костюмом без футляра, стрелы в таком случае помещали в цилиндрический колчан на спине. Это был лук небольших размеров, сложный и довольно мощный, из него стреляли длинными толстыми стрелами с тяжелыми наконечниками. Из луков стреляли, оттягивая тетиву к уху, не метясь в нашем понимании этого слова, то есть не совмещая цель и наконечник стрелы, во всяком случае никаких материальных следов такого способа пока не найдено. Точность достигалась за счет навыка и расчета полета стрелы, почему и требовался долгий период обучения стрельбе. Тетиву натягивали сгибом большого пальца, который придерживался указательным и безымянными пальцами. На большой палец руки для защиты сгиба одевалось при этом специальное кольцо. Ввиду больших навыков стрельбы скорострельность была очень высокой. Что касается пробивной способности, то известен случай, когда из сложного лука, правда сделанного на заказ, но гораздо более технически примитивного, очень сильный боец пробивал несколько медных досок, толщиной с палец, поставленных на некотором расстоянии друг от друга.

Кроме этого пехотинцы имели личное оружие ближнего боя - у персов в основном акинаки, у скифов чеканы или секиры. Персидский акинак - длинный кинжал длинной 30-40 см. Кроме отличных колющих качеств обладал прекрасными рубящими, сравнимыми с качествами топора . Изготавливаемые из отличного железа, кузнецами, имеющими древнейшие традиции, они были очень грозным оружием. К отдельным экземплярам акинаков при изготовлении примешивалось метеоритное железо для придания большей прочности. Клинки были кованные, в длину достигали 30-40 см., имели "почковидные" и "бабочковидные" перекрестья, брусковидное навершие, плоскую ручку. Лезвие плавно изгибается к заостренному концу. Персы носили акинак на правом боку, ножны за единственную лопасть крепились к поясу. Саки привязывали акинак к правой ляжке, и лишь дополнительным ремешком к поясу, поэтому ножны их имели специфическую форму, с двумя парами выступов в верхней и нижней части ножен. Кроме собственно акинаков, наиболее распространенного оружия ближнего боя как у саков, так и у персов существовали и другие типы оружия. Во-первых, это чеканы, особенно широко распространенные в сакской среде и носимые за поясом. Оружие это, предназначенное прежде всего для борьбы с тяжеловооруженным противником, обладало огромной мощью при пробивании любого доспеха. Вопрос о распространении у них обоюдоострых секир весьма сложен и выходит за рамки данной статьи, так как Геродот многожды упоминает о них, но археологический материал не подтверждает этого сообщения Геродота, секиры практически не встречаются. В персидской армии этого времени топор уже фактически не встречается, будучи уже в VI в. окончательно сменен акинаком, в этом вопросе археологические материалы вполне подтверждают Геродота, сообщающим о том, что вся персидская пехота была вооружена акинаками.

Из оборонительного оружия персы имели огромные плетеные щиты из фиговых прутьев. Что касается прочности этих щитов, то известно, что уже в XVI в. такие щиты предпочитали стальным ввиду вполне сравнимых защитных качеств при совершенно несоизмеримой легкости. Щиты эти устанавливались на поле боя, на деревянных подпорках. Они имели размеры 150 на 60 см., жердяной каркас, плетеную прутяную основу, кожаное покрытие.

Кроме того персидские воины все имели чешуйчатый или льняной доспех. Чешуйки имели диаметр от 1,5-4 до 5-9 см. Толщину 1 мм. При том, что они нахлестывали одна на другую на 1/3, а то и на 1/2. Таким образом толщина брони достигала 3-4 мм. Чешуйки в отличие от греческих были простые, не имеющие ребра жесткости, в связи с огромным масштабом производства этих панцирей. При производстве их вырезали ножницами из металлических листов, в отличие от греков, которые свои чешуйки отливали. Сами чешуйки нашивали на тканевую или кожаную основу. Под панцирь одевали что-то вроде боевого комбинезона, в котором часто греки изображали персов, так как видели их обычно именно в этом виде. Кроме того этот наряд казался эллинам наиболее экзотическим, а значит и наиболее характерным для персов. Что касается прочности персидского панциря, то известен любопытный случай перед сражением при Платеях. Одного персидского кавалериста сбили на землю с коня и стали пытаться добить копьями и мечами. Греки занимались этим довольно долго, пока один из гоплитов не сообразил, что убивать перса надо в лицо, не защищенное ни шлемом, ни панцирем . Что же касается вообще прочности чешуйчатого панциря, то хочется обратить внимание на знаменитую фреску с изображением Александра Македонского. Македонский царь одет в комбинированный доспех "клаппенпанцер", усиленный на животе чешуйками.

Кроме панциря, из защитного вооружения персы имели металлические шлемы, очень похожие на стандартные ассирийские или круглые шишаки без острого навершия. Персидские пехотинцы носили эти шлемы под своими мягкими войлочными тиарами, по восточной традиции прикрывая шлемы, предохраняя их от солнца.

Организационно персидские войска делились на тысячи, сотни, десятки и пятерки. Судя по всему, уровень младшего командования персов был очень высок - Геродот дважды упоминает десятки персов, оказывающих организованное сопротивление толпе гоплитов. Что касается старшего персидского командования, то с ним дело обстояло также весьма неплохо. В персидской армии было строгое единоначалие, хотя полководцев иногда могло быть два, для лучшей организации войска. Обычно в таких случаях один из полководцев был просто сатрап той территории, на которой шла война или осуществлялся поход, а второй командовал войсками усиления, присланными царем. Так, например, когда Мардоний оставался в Элладе после отступления Ксеркса, он был оставлен одним полководцем, так как сатрапских войск собственно не имел, а если имел, то выделенных из войск разных сатрапий.

Карьера персидского полководца была достаточно стандартной. В детстве сын знатного перса учился верховой езде и стрельбе из лука, возможно некоторым простым приемам рубки мечом. Все эти занятия сопровождались охотой, сначала в парке, под присмотром старших, затем в горах самостоятельно. Обучался он всему этому разумеется в компании сверстников своего сословия своей провинции, либо как сопровождающий более знатного, либо сопровождаемый менее знатными. Затем, более или менее обученный он отправлялся к царскому двору (менее знатные отправлялись ко двору сатрапа), где некоторое время служили в отрядах сопровождения царя, обучаясь и военному делу и искусству управления, как правило за это время он участвовал в каких-нибудь боевых действиях. За особую сноровку и какие-либо выдающиеся качества молодой человек мог стать сотрапезником царя или сатрапа и в этом качестве остаться на постоянную службу при его особе. Если этого не происходило, то он отправлялся обратно к отцу, помогая тому исполнять его должность и в случае необходимости отправляясь в конное ополчение, впоследствии заменяя своего отца в исполнении его должности. Затем, в случае войны или интриг он мог занять и более высокую должность в своей сатрапии. Когда Геродот перечисляет персидских командиров неперсидских контингентов, он перечисляет фактически сатрапов или их помощников. Кроме того, эти войска имели своих, более мелких командиров. Таким образом, можно сказать, что персидские командиры были очень хорошо подготовлены к командованию как с точки зрения теории, так и с точки зрения практики. После построения войск полководцы обычно вставали впереди своих войск, воодушевляя их. О том, насколько уважительно относились персы к своим командирам, можно судить по сражению при Платеях, где "бессмертные" и конники Мардония побежали только после его гибели.

Вооружение и снаряжение персидского кавалериста чрезвычайно напоминало вооружение и снаряжение пехотинца из "бессмертных". За исключением некоторых деталей - шлем мог быть самой разнообразной формы, чешуйчатый доспех кавалеристы не прятали под накидкой. Доспех этот персы как правило золотили, состоятельные кавалеристы вполне могли себе это позволить. Скифы, не имевшие технологии золочения доспеха украшали его еще более вычурно, перемешивая в одном панцире бронзовые и металлические чешуйки и составляя таким образом узор. Также лошадь персидского кавалериста была снабжена доспехом, который защищал скорее всего только шею и грудь лошади и даже назывался словом, которое легче всего перевести как "ошейник". Доспех этот также был чешуйчатый. Что касается остального вооружения персидского кавалериста, то щитов они скорее всего не имели вообще, разумеется имели лук "скифского" образца, описанный выше и акинак.

В это время кроме акинаков на вооружении кавалерии стали в большом количестве появляться мечи и сабли. Это связано с изменением тактики конного боя. До самого изобретения стремян у любой кавалерии была значительная проблема: невозможность и "копейного" удара и рубки, привстав на стременах диктовали совершенно особенный ход сражения. Кавалеристы некоторое время обсыпали оппонентов стрелами, находясь на безопасном расстоянии и имея полную возможность отойти в любой момент. Затем они спешивались, и достав акинаки атаковали врага в пешем строю. Этот способ боя имел несколько недостатков, прежде всего момент спешивания делал войска слишком уязвимыми. Но когда кавалерия прекратила спешиваться, обнаружились недостатки старого вооружения для нового типа боя. "Копейный" удар был по прежнему невозможен (за неимением стремян, упереться было не во что), а рубка с коня или на конях требовала, конечно, более длинного оружия, нежели акинак. Кроме того лук, занимавший обе руки стреляющего, в рукопашной схватке был очевидно не применим. Поэтому примерно в это время, до широкого распространения в Персии пики-"контос", персидские кавалеристы переходили на самые разнообразные типы мечей и сабель, а также старались вооружиться одним-двумя дротиками. Новый комплекс вооружения, конечно не отменял лук, хотя очевидные неудобства его использования с дротиками в руках заставляли его отмирать в персидской кавалерии. Вторая причина его последующего исчезновения с вооружения как персидской кавалерии, так и пехоты объясняется отнюдь не военными причинами. Разложение как персидской знати, так и "бессмертных" привело к тому, что это оружие профессиональных воинов исчезло из вооружения . При этом надо понимать, что персидская кавалерия отнюдь не представляла собой регулярных войск, а была ополчением феодального типа. Следовательно, при таком перевооружении, часть персов была вооружена по старому, то есть имела комплекс вооружения акинак-лук. Кроме того, конечно, часть воинов сочетало в своем вооружении детали и того и другого вооружения.

Кроме панциря и шлема персы имели поножи или специальные кавалерийские сапоги из толстой кожи.

Тактика персидских войск, так же как войск греческих, исходила из имеющегося социального и политического устройства персидского государства. Ксенофонт в "Киропедии" объясняет основную проблему персидской военной организации: необходимость сравнительно небольшим количеством постоянных войск и конного ополчения профессионального, "феодального" типа держать в повиновении и защищать огромную территорию.

Тактика персидской пехоты прямо исходила из самого мощного оружия, которое было у нее на вооружении - лука. Персы строились в весьма неглубокое построение (вряд ли глубже 4-х шеренг), так как в более глубоком задние шеренги не смогли бы вести прицельную стрельбу. Хотя при необходимости они, видимо, могли построиться в 2 шеренги, а могли и в 8. Персы ставили на поле свои огромные плетеные щиты и начинали стрельбу по атакующим. Расстроив противника и нанеся ему потери, персы переходили в атаку с копьями и акинаками.

Тактика персидской кавалерии в это время также очень напоминала тактику пехоты. За исключением того, что кавалерист, врубающийся в толпу, уже обстрелянную из луков и расстроенную самим своим движением, конечно, представлял собой страшного противника. При этом тот факт, что сами персы не держали строй оказывался совершенно не важен, противник на момент столкновения всегда представлял собой толпу. Гоплиты, в своем подобии строя еще представляющие за счет напора и удара какую-то опасность для пехоты, были совершенно беспомощны против кавалерии. Не говоря уж о еще более страшном для гоплитов обстоятельстве: гоплитский комплекс вооружения совершенно не позволял ему сталкиваться один на один с кавалеристом. Единственный шанс гоплита был в попытке сохранить строй перед атакой кавалерии, и встретить врага стеной щитов и копий. Такой возможности обычно не было по множеству всяких причин: обстрелу из луков, невозможности сохранять порядок при движении и опасности быть расстрелянным при оставлении на месте . При столкновении же с кавалеристом, когда строй оказывался прорван, копья оказывались почти бесполезными из-за тесноты, а короткие мечи гоплитов мало могли помочь против кавалериста. Еще меньше могли помочь их большие тяжелые щиты, которыми почти невозможно долго парировать удары сверху. И, наконец, главная проблема состояла в том, что гоплит в отличие от кавалериста был совсем не готов к рубке, и технически и психологически.

Кроме собственно персидской конницы и пехоты в битве при Платеях участвовали бактрийцы, мидяне, индийцы и саки. Мидийцы и бактрийцы носили такое же вооружение, что и персы, саки (скифы) отличались островерхими плотными тюрбанами и в вооружении вместо копья имели обоюдоострые секиры. Индийцы имели "хлопковые одежды" и также были вооружены луками. Все эти войска представляли собой смешанные отряды, включавшие в себя и конницу и пехоту. По способу комплектования скорее всего это были профессиональные воины, находившиеся на службе сатрапа.

Политическая обстановка

В 480 г. персидский царь Ксеркс, выполняя план своего предшественника Дария, вторгся в Элладу. Само геополитическое положение стран делало эту войну неизбежной. Персы не могли быть уверены в спокойствии ионийских греческих городов, расположенных на побережье Малой Азии, пока эти города постоянно провоцировались на восстание Афинами и островными греческими государствами. Оставить же их свободными означало иметь постоянный "очаг напряженности" у себя на границах. С другой стороны, Афины не имели других возможностей для экспансии - на материковой Греции развиваться молодому государству было негде, так как в Беотии уже сложился сильный союз вокруг Фив, а на Пелопонессе заканчивалась борьба между Аргосом и Спартой за господство на полуострове. Кроме того, афиняне, как и малоазиатские греки принадлежали к ионийскому племени, были связаны общим преданием и культом. Спарта же к этому времени - традиционный лидер эллинского мира. Спартанцы пытались воспрепятствовать персидскому продвижению к Греции давно. Они не успели на помощь и к лидийцам во время их завоевания персами и к египтянам, с которыми были связаны союзом. Борьба с Аргосом и здравомыслие помешало им вмешаться в Ионийской восстание и они не послали помощи восставшим. Тем не менее для города, претендующего если не на господство в Элладе, то во всяком случае на верховенство подчиниться было совершенно немыслимо. Совершенно по другому обстояло дело с точки зрения остальных греческих городов. Персидское господство, весьма мягкое, обеспечивало внешнюю безопасность и открывало самые широкие перспективы для торговли. Поэтому большинство городов сразу дали "землю и воду" персидским послам, признав их владычество.

Таким образом, стратегия в войне как всегда диктовалась соображениями политики. И мы видим, что всю войну для Спарты главным оставалась оборона Пелопонесса, и сохранение своего престижа. Для Афин главным в войне было создание своего союза из ионийских городов, бывших в подчинении у персов, для чего необходимо было создание мощного флота. Персидскому царю было необходимо в первую очередь сокрушить Афины, как источник беспокойства, собственно Пелопонесс имел гораздо меньшее значение, поэтому целями персидских операций все время был именно этот город.

Политическая подготовка к войне шла с 481 г. В это время персидский царь прибыл лично в Сарды и начал переговоры с греческими полисами. Обещание подчиниться царю дали почти все области Северной и Средней Греции - Македония, Беотия, Фессалия, Локрида. Аргос, обессиленный своей борьбой со Спартой предпочел остаться нейтральным. Скорее всего, аргосцы присоединились бы к персидской армии, если бы та дошла до Пелопонесского полуострова, но признавать себя персидским союзником, будучи со всех сторон окруженным спартанскими союзниками, было бы чистым безумием.

В том же 481 г. был собран "общегреческий" конгресс на Истмийском перешейке. Фактически этот конгресс был всего лишь заключением оборонительного союза между Спартой и Афинами, который предусматривал превентивные действия против персидских союзников в Греции.

Попытки афинян и спартанцев подготовиться к войне были далеко не удовлетворительны, дипломатией им мало чего удалось добиться. Фессалийцы держались весьма двусмысленно, Беотийский союз также занял весьма проперсидскую позицию. Аргос из-за вражды к афинянам и спартанцам остался нейтральным. Пожалуй, единственным успехом можно считать совместное давление на Эгину, которую заставили не вступать в союз с персами.

Пытаясь воспрепятствовать вторжению персов, эллины отправили 10 тыс. гоплитов в Фессалию, чтобы задержать там персов и удержать фессалийцев на своей стороне. Однако этих незначительных сил не могло хватить на оборону всех горных проходов и гоплиты отплыли морем обратно на Истмийский перешеек. Фессалийцы, не надеясь выиграть войну в одиночестве, сразу же после этого признали персидский протекторат.

К Фермопильскому ущелью же отправили более 5 тыс. гоплитов во главе со спартанским царем Леонидом. Ущелье это было перегорожено стеной и перед стеной находятся потоки, специально пущенные с гор из горячий ключей. Эта позиция имела еще и то преимущество, что защищенная с морем флотом не позволяла обойти с моря обороняющихся.

В это время персидский флот был страшно потрепан бурей у Магнесии - персы потеряли около 400 кораблей.

После нескольких безуспешных штурмов Фермопильского прохода персам удалось узнать об обходной тропе, которую охраняли 1000 фокейцев. Благодаря неожиданному нападению персам удалось отбросить их от тропы и они спустились в долину. Большая часть армии греков рассеялась при этом известии, при Леониде остались только его 300 спартанцев царской охраны, 700 феспийцев и 400 фиванцев (которых Леонид оставил насильно, как заложников). Сам он остался, получив приказ удерживать проход и намереваясь исполнять его до последней возможности. Сначала они отбивали атаки противника с фронта, затем отошли на холм у выхода из теснины и защищались там от атак со всех сторон. Там погиб и Леонид, за тело которого произошла жестокая схватка, и все остальные защитники прохода.

Одновременно с прорывом персов у Фермопил произошло морское сражение при Артемисии. Греческий флот действовал достаточно успешно, но поражение сухопутных сил заставило греков отойти к Аттике.

Персидская армия, пройдя Среднюю Грецию, вторглась в Аттику. Пелопонесцы, составлявшие теперь почти всех союзников предлагали отойти к истмийскому перешейку и защищать собственно Пелопонесс. Афиняне же, эвакуировавшие свое население из Аттики и перевезшие детей и женщин на Эгину и на Саламин, настаивали на том, чтобы дать персам морское сражение. Персы уже разорили всю территорию Аттики и, взяв Афины сожгли их. Афинянам удалось убедить союзников дать сражение. В узком проливе между островом Саламин и Аттикой искусство финикийских мореходов, лучшее качество и маневренность их кораблей не могли иметь никакого значения. Персидский флот был разгромлен.

В это время сама пространность Персидского государства пришла на помощь Элладе. В северо-восточных, самых важных областях державы вспыхнуло могучее восстание. Ксеркс не мог больше оставаться в Греции, тем более что свою формальную задачу - наказать Афины за вмешательство во внутренние персидские дела он уже выполнил.

Поэтому он оставил в Греции только своего полководца Мардония, оставив ему как раз те войска, что происходили из восставших сатрапий и усилив его персами. Основная же армия персов беспрепятственно отступила обратно.

Сражение при Платеях

Перезимовав в Фессалии Мардоний в 479 г. опять двинулся в Аттику. Предложив афинянам союз и получив отказ он вторично разорил их земли.

На море же никаких активных действий не предпринималось. Остатки персидского флота отошли к о. Самос, греческий же собрался у Делоса. Но оба флота опасались двигаться вперед.

В это время спартанец Павсаний, возглавивший армию союзников, опасаясь выхода Афин из союза, вторгся в Беотию с основными силами эллинов из Пелопонесса. Мардоний отошел туда же, опасаясь за свои коммуникации и не имея возможности снабжать армию в разоренной Аттике.

Мардоний подготовил в Беотии укрепленный лагерь, чтобы было куда отступать после сражения и стал ждать, когда эллины спустятся с отрогов Киферона, где встал Павсаний с армией. Греки не желали спускаться, опасаясь персидской конницы, персы же не желали атаковать греков на горе. Некоторое время прошло в нерешительных стычках - превосходная персидская кавалерия очень досаждала противнику. Мардонию не было никакого смысла атаковать греческую армию. При ее рыхлости и отсутствии нормальной службы снабжения они сама вскоре разошлась бы по домам и афиняне вынуждены были бы принять персидские предложения. По этим же причинам решительное сражение было совершенно необходимо грекам. Однако у Павсания оставалась надежда, что персы сами перейдут в наступление.

Мардоний, по вышеуказанным причинам не стремился давать сражение на уничтожение вражеской армии. Он небезосновательно был убежден, что с помощью действий на коммуникации греков и изматывания союзной армии в мелких стычках он вскоре заставит ее разойтись. Поэтому обнаружив оборонительную позицию Павсания он приступил к соответствующим действиям. Он отправил всю свою конницу во главе с Масистием, чтобы та обстрелом из луков изматывала греческую фалангу. Греки оказались совершенно не готовы к такому обороту - они несли значительные потери и не могли перейти к контратаке, так как опасались персидской конницы. Мегарцы, несшие основные потери, пообещали покинуть место в боевом строю, если их не сменят. Конечно, менять их другими отрядами таких же беспомощных гоплитов никто не пожелал. Спасти ситуацию смогли только афиняне, сделавшие должные выводы из сражения при Марафоне и имевшие 200 скифских стрелков из лука и 300 всадников. Они отправили оба эти отряда на помощь мегарцам, скорее всего в пешем строю, так как вряд ли могли бы на конях противостоять противнику. Маневр оказался достаточно действенным, фалангу удалось прикрыть, вдобавок эллинам помогла случайность - под Масистием убили коня, а затем и убили.

Потрясенные гибелью военачальника, персидская конница бросились в атаку, стремясь спасти тело своего полководца. Им с легкостью удалось опрокинуть афинских всадников и стрелков, но когда к месту схватки подошла фаланга, персам пришлось отойти перед численным превосходством противника.

Греки, ободренные тем, что им удалось оставить поле боя за собой, решились спуститься с отрогов Киферона и поменять место стоянки, так как на этом месте снабжение водой было затруднительно. Армия перешла к р. Асопу, и персы не препятствовали им, справляя траур по Масистию. Там эллинская армия опять заняла оборонительную позицию на невысоких холмах в Платейской области. Там собралась вся греческая армия - 33 тыс. гоплитов и 35 тыс. легковооруженных илотов:

Лакедемоняне - 5000 спартиатов, 5000 периэков, 35000 илотов
Тегейцы - 1500 гоплитов
Коринфяне - 5000 гоплитов
Потидея - 300 гоплитов
Орхоменцы (Аркадия) - 600 гоплитов
Сикионяне - 300 гоплитов
Эпидаврийцы - 800
Трезена - 1000 гоплитов
Леприаты - 200 гоплитов
Тиринф (Арголида) и Микены - 400 гоплитов
Флиунт - 1000 гоплитов
Гермион - 300 гоплитов
эретрийцы и стирейцы - 600 гоплитов
халкидяне с Эврипа - 400 гоплитов
амбракиоты из Феспотидского Эпира - 500 гоплитов
Анактория, Левкада - 800 гоплитов
Паллейцы из Кефалонии - 200 гоплитов
Эгинеты - 500 гоплитов
Афиняне - 7500 гоплитов, 200 скифских лучников и 300 всадников
Платейцы (Беотия) - 600 гоплитов
Мегарцы - 300 гоплитов
Тенийцы, о-в Наксос, кифнийцы, стирейцы с Эвбеи, элейцы о-ва Кеос и Мелос всего около 5000 гоплитов.

Им противостояла армия Мардония - всего около 14.000 пехоты и 6.000 конницы.

Персы - 4000 пехоты и 2000 конницы
Мидяне - 2000 пехоты и 1000 конницы
Бактрийцы - 1000 пехоты и 1000 конницы
Индийцы - около 1000 пехоты и конницы
Саки - 1000 конницы
Беотийцы, локры, малийцы, фессалийцы, 1000 фокийцев, македоняне - примерно 7000 человек пехоты и 1000 конницы

Восемь дней две армии стояли друг напротив друга, разделенные р. Асопом. Затем Мардоний, видимо достаточно разведав местность, приступил к активным действиям, он отправил конницу на коммуникации эллинской армии и предприятие тут же увенчалось успехом. Коннице удалось захватить 500 повозок с продовольствием, следующих к армии. Геродот рассказывает, что после этого Мардоний, начавший тяготиться бездельем, решил дать грекам сражение. Но его рассказ, упорно приписывающий персам желание атаковать, в этом месте совершенно противоречит всей оперативной обстановке - мы знаем, что Мардоний захватил эллинский обоз, и мы знаем, что через два дня эллины отступили, желая восстановить свое снабжение. Так какой же смысл был для Мардония в решительном сражении против армии, которая почти разбежалась сама через два дня? Сама оперативная обстановка показывает, почему Мардоний дал приказ готовиться к сражению, он понимал, что греки остались без продовольствия и у них оставалось только два варианта действий: либо отступить, либо попытаться дать персам решительное сражение. В обоих случаях персидская армия должна была быть готова к решительным действиям.

Два дня после захвата обоза персы продолжали беспокоить греков стрельбой. Позиция греческой армии позволяла конным лучникам не допускать эллинов до воды и им приходилось ходить за водой к источнику Гаргафия. Итак, чтобы довести греков до последнего предела, оставалось только лишить их еще и воды. Поэтому Мардоний решил еще раз побеспокоить греческую армию и приказал своей коннице сделать еще один набег, желая спровоцировать противника на сражение или окончательно заставить отойти из Беотии. Набег был вполне успешен, персидские стрелы опять причинили беспомощному противнику большие потери, к тому же персам удалось засыпать источник Гаргафию, откуда черпало воду все войско.

Отрезанные от воды и от продовольствия греки решили ночью отправить половину своих войск на Киферон, дабы восстановить снабжение, другой же половиной отойти к р. Оерое, чтобы иметь воду. Но вместо отступления в назначенные места ночью греки, стоявшие в центре (6,2 т. гоплитов), почти бежали, желая избавиться от персидской кавалерии к г. Платеям.

На месте остались афиняне и спартанцы с тегейцами. Понятно. что афиняне все еще надеялись на сражение - для них оно было жизненно важно. Также спартанцы, понимающие, что исход войны почти предрешен все еще собирались попытаться каким-то образом переломить ход событий. Полководцы оставшихся войск снеслись между собой и решили отступить к ручью Амомфарету и, видимо, назначили встречу у святилища Деметры. Спартанцы начали отступать туда, а афиняне двинулись в обход холмов вдоль по долине, проходящей сзади прежней позиции греческого войска, стремясь примкнуть к левому флангу спартанцев.

В это время персидская конница, не найдя греческого войска на его месте, двинулась через холмы. Мардоний, узнав, что греческое войско ночью отступило, разумеется решил, что ему осталось только преследованием истощенного противника довершить блестящую операцию. Он двинул все свои войска на преследование спартанцев. Спартанцы отправили гонца с просьбой о помощи к афинянам, умоляя их прислать хотя бы лучников, если фаланга окажется слишком медленной. Однако афиняне не успели даже отправить лучников, потому что с холмов на них уже двигались фиванцы и другие греческие союзники Мардония. Афинянам, вытянутым в походной колонне, было не сложно развернуться в боевое положение, так как им требовалось просто повернуться налево и удвоить ряды, превратив четыре шеренги походного положения в восемь шеренг боевого. Поэтому они вполне спокойно встретили фиванцев. Те же, не видя находящихся в долине афинян, свалились в долину безо всякого порядка, будучи убеждены в том, что им предстоит только преследование. Исход этой схватки был предрешен, афиняне с легкостью опрокинули почти всех греков.

Фиванская конница прославилась в этом сражении больше своей пехоты. Всадники эти двигались между эллинами правого крыла Мардония и собственно персами. Спускаясь в долину, они прошли между спартанской и афинской фалангами. В это время в оголенный центр начали подтягиваться войска, бежавшие ночью к Платеям. Торопясь все-таки на помощь спартанцам, около 10 т. коринфян и других эллинов беспорядочной рекой текли по долине. Всадники врезались в эту массу как стальной прут в трухлявый пень и почти треть союзного войска была остановлена и загнана на Киферон. Однако этот значительный успех уже не мог спасти положения - афиняне, обратив в бегство своих противников, ударили в тыл и фланг победоносной коннице. Часть из них они, видимо, отрезали от своих и полностью перебили - это были 300 отборных фиванских аристократов.

В это время на правом фланге греческой армии Мардоний, спустившись в долину, обнаружил вместо отступающей колонны спартанцев вполне готовое к сражению войско. И имея не более 4 т. пехотинцев и 2 т. всадников Мардоний неожиданно вышел на 11,5 т. спартанцев и тегейцев . Он приказал пехоте развернуть укрепление из щитов и начать стрельбу из луков, ожидая остальные отряды. Персы начали осыпать противника стрелами, и Павсаний долгое время не решался атаковать их, возможно, ожидая подхода греков центра. В это время тегейцы, утомленные персидской стрельбой, двинулись в атаку и спартанцы были вынуждены поддержать союзников. И весьма вовремя - Артабаз, заместитель Мардония, командовавший остальными частями персов, не поспел на помощь своему начальнику и 4 т. мидийской, бактрийской и индийской пехоты не успели принять участие в сражении. Судя по всему этот военачальник, по своему характеру весьма осторожный полководец, весьма чинно двигался наверх по холмам, стремясь ввести свои войска в бой в порядке, возможно также, что в месте его движения склоны холмов оказались круче, во всяком случае он значительно отстал от правого и левого флангов.

Спаянные своей великолепной дисциплиной, спартанцам удалось выдержать стрельбу лучников и дорваться до персидской пехоты, однако опрокинуть ее одним ударом не удалось. Дело дошло до рукопашного боя, в котором персы хоть и были сильнее, но двукратное превосходство противника давало о себе знать. Тем не менее сражение висело на волоске, и вокруг святилища Деметры произошла страшная резня. На помощь персидским пехотинцам пришел и Мардоний с остававшимся у него последним резервом - двумя тысячами всадников. Сокрушительная атака имела успех и неизвестно, чем кончилось бы дело, но к сожалению, бой своей конницы возглавлял сам Мардоний. Этот прекрасный стратег был убит в ожесточенном бою, с ним вместе пала почти тысяча его всадников. Гибель полководца оказалась соломинкой, сломавшей спину верблюда - персы не выдержали и побежали. Артабаз, к этому времени взошедший на холм и обнаруживший, что оба фланга совершенно разбиты, начал отступать, так и не вступив в сражение.

Лаконцы преследовали их в строю, то есть весьма медленно, что позволило персам закрепиться в лагере и достаточно долго отбиваться. Лагерь был взят уже после подхода афинян и с их помощью. Геродот пишет, что от всей персидской армии осталось в живых 3 т. человек, не считая отошедших вместе с Артабазом и греков. Число это кажется весьма реальным - это остатки левого фланга которым командовал Мардоний. Весь фланг насчитывал 6 т. человек, часть из них погибла в бою и во время преследования и около тысячи, видимо, было перебито в лагере.

Потери победителей были весьма значительны. Спартанцы потеряли 91 человека только спартанцев, не считая периэков. Считая количество раненых в 10 раз больше, получаем число в тысячу человек - 1/5 всего контингента. Столько же потеряли спартанские периэки. Геродот сообщает также о потерях у тегейцев - 16 человек (160 с ранеными) и у афинян - 52 (520 с ранеными). Заметная разница в потерях вполне объяснима - афиняне решили дело со своими противниками одной удачной атакой, не вступая в рукопашный бой, а затем ударили во фланг и тыл фиванцам, также не понеся значительных потерь. Спартанцам же и тегейцам пришлось выдержать очень тяжелое сражение. Остальные греки потеряли только убитыми 600 человек благодаря атаке конницы в центре, соответственно вместе с ранеными до 6 т. человек.

Так закончилось самое большое и решающее сражение этой войны. Эллины согласно данной клятве одну десятую часть огромной добычи посвятили богам, остальное же разделили между собой. Под угрозой штурма Фив и разорения Беотии фиванцы были вынуждены выдать сторонников союза с персами, которые и были казнены.

<<<назад